ХУДОЖНИК
Бля-я-я-я… (Сильно затягивается дымом.) Наташу из бухгалтерии знаешь?
ГАРИК
Ну… Видел, наверное. Там много баб.
ХУДОЖНИК
Ну такая. Супер-пупер. Вся из себя. Брюнетка. Волосы длинные.
ГАРИК
Взрослая.
ХУДОЖНИК
Да. Вот сука, попал я с ней.
ГАРИК
А чё?
ХУДОЖНИК
Да повёлся, дурак, её выебать. Вчера… Она сама живёт. Сначала всё ничтяк, приехал к ней в гости вечером. Попили вина. Сосаться начали. Смотрю, она плывёт. Трогаю – трусы мокрые. Думаю: ну, давай. Завалил её ебать. Засадил, а там пиздец! Пизда огромная, как у лошади. Вообще не чувствую ни хуя. Подёргался, хуй упал на хуй. Вот блядь. В натуре. Как я повёлся на неё? Сука, на хуя ты мне глазки строишь с такой пиздой огромной? Косяк! Полная лажа! Только вечер убил. Там у них Ленка есть… Молодая такая, страшненькая. Она замужем. Но та ебётся, как швейная машинка. И позы меняет в процессе. Вообще пиздец. Я её тут в перерыв обеденный постоянно шпилю на матрасе. Она некрасивая, но в постели – огонь…
ГАРИК
Это такая в очках больших, как у Тортиллы? Стёкла толстые.
ХУДОЖНИК
Ну да… Она просто бомба. А я на эту тварь повёлся…
Гарик понимает, что художник просто опозорился. Поник его ненасытный стручок в великой пизде. «Странно, – думает он, – у художника такая жена красавица. Как свежая роза.
А он трахает всё, что шевелится вокруг. Всё корявые невзрачные простушки. Странно это всё, странно». И вообще, парням явно неприятно это всё слушать, но хочется курнуть. Художник это чувствует и наслаждается своим превосходством. Он ещё долго говорит и курит, потом наконец снисходит к пожеланиям и чаяниям трудящихся.
ХУДОЖНИК
Чё, курнуть хотите?
СЛАВИК
(Сразу оживляется.) Да. Давай накуримся.
Художник лезет на стеллажи с банками краски и достаёт из укромного местечка уже забитую папиросу.
ХУДОЖНИК
Погнали выйдем. (Кивает на небольшую дверь в углу мастерской.)
Там находится небольшой уютный дворик. В нём царит запустение. Огромные старые деревья, разросшиеся кусты, на старой плитке, заросшей мхом, беспорядочно разбросаны бруски, рейки, ржавеющие листы железа для стендов наглядной агитации, банки из-под краски, стёкла и прочий творческий хлам. Парни становятся у двери в тени большого клёна. Художник облизывает кончик папиросы, чтоб влажная бумага дольше тлела и медленнее горели угли гашиша, и взрывает косяк. Они по очереди медленно курят, от души кашляют, добивают косяк и закуривают по сигарете.