Императорская чета проживала в своем любимом Зубовском флигеле, принадлежавшем ей со дня свадьбы. Каждый раз она переселялась сюда с большим удовольствием, находя здесь возможность для относительного уединения и тесной семейной жизни. Здесь же родилось трое из шестерых ее детей, чьи портреты украшали кабинет Государя в нижнем этаже. Печально, что первая девочка, Александра (Лина), умерла в семилетнем возрасте, но четверо сыновей и младшая дочь составляли истинное счастье родителей. Ныне в этом тихом уголке Большого дворца к ним должен был присоединиться новый малыш, и лейб-медик К. Гартман все чаще поднимался в бывшие покои Екатерины II, где жила императрица Мария Александровна.
Очередные роды, случившиеся на две недели раньше ожидаемого срока, прошли очень тяжело. Целые сутки императрица провела в муках, стойко перенося сильнейшие боли. Окружающие усердно молились о благополучном исходе, в изголовье Марии Александровны поставили икону Рождества Богородицы; Царские врата в придворных церквях, Знаменской и походной, открыли, как на Светлой седмице. Наконец в четверть девятого пополудни раздался первый крик младенца, и духовник Императорской семьи отец Василий Бажанов поспешил отслужить благодарственный молебен. Жителям столицы о радостном событии возвестил триста один пушечный выстрел.
Новорожденного окрестили в Духов день. В церковь его внесла на подушке статс-дама княгиня Е. Салтыкова. Восприемник – цесаревич Николай Александрович – с большим достоинством и умением исполнил обязанности крестного отца. Восприемницей стала Великая княгиня Екатерина Михайловна, племянница Николая I. По традиции были назначены и многочисленные почетные крестные, не присутствующие на обряде. Все прошло с подобающей торжественностью, немного нарушенной лишь громким криком младенца при погружении его в купель и миропомазании. Пронзительный голос малыша усилили и отразили своды и стены храма, с которых святые лики испытующе взирали на того, кто в эти минуты вместе с маленьким нательным крестиком принимал на себя тяжелейший крест судьбы.
Новый член Императорской Фамилии получил имя Сергей. Таким было желание родителей, посвятивших сына преподобному Сергию Радонежскому. Мальчик был их порфирородным первенцем (то есть первым ребенком, родившимся после восшествия отца на престол), а потому воспринимался как некий знак, как благословение свыше и по тайному обету царской четы еще до появления на свет был вверен молитвам святого игумена Русской земли.