Губы Эрика презрительно дернулись. Захватив пепельницу и вернув на свое лицо почтительную улыбку, он вернулся к столу. К сожалению, имея подобную особенность, телепат часто сталкивался со всей омерзительностью человеческой натуры и уже практически научился не реагировать на нее.
– Простите, моя милая, о своих планах на выходные я узнаю не раньше вечера пятницы, поэтому, как бы я не хотел снова увидеть вас, нашу встречу придется немного отложить.
– Как жаль, на этих выходных я совершенно ничем не занята. Мсье мог бы отправить мне срочную телеграмму, когда узнает о своих планах. Например, в субботу утром? – предложила девушка.
«Давай же, ублюдок, я не хочу следить за тобой с вечера пятницы. Будет лучше, если ты сам мне скажешь, когда сползаются твои навозные жуки».
– Отличная идея, дорогая! – ответил мужчина, явно желая встретиться с девушкой поскорее.
Поставив пепельницу на стол, Брандт снова вернулся к бару, стараясь скрыть свой довольный вид. Он не ошибся с выбором столика.
«Она делает за меня всю работу. Судя по уровню ее подготовки, Ласточки не на один шаг впереди Департамента и давно разыскали того, кто состоит в Ордене. Это вам не форму официанта воровать».
По уставу ДПОФ, любой сотрудник, обнаруживший нежелательное лицо, должен был незамедлительно сообщить о нем. Однако, Эрик решил пока не торопиться с этим, ведь Ласточка уже избавила его от нескольких утомительных дней работы и могла сделать еще больше.
– Ханс, мсье за столиком в углу поднял руку, подойди к нему, живо! – прошипел над ухом внезапно появившийся из ниоткуда Анри.
За всем происходящим из головы телепата совершенно вылетело, что теперь его зовут Ханс, и работа официанта не заканчивается на четырех поданных напитках.
– Что принести для вас, мсье? – учтиво спросил он, склоняясь над столом мужчины в чалме.
– У вас есть Lion2? – поинтересовался господин с причудливым акцентом.
– Разрешите, я уточню у бармена, мсье.
Эрик направился назад, будучи уверенным, что в меню клуба не может присутствовать до такой степени все. По дороге он обратился к мыслям гостя, но в голове зазвучал абсолютно незнакомый язык. К сожалению, это была еще одна неудобная условность.
Если человек думал не на немецком, французском или английском, смысл его внутреннего монолога становился недоступен для телепата.