– Билл, да что с тобой сегодня? – изумился Мэтт-Брайан.
– Я всего лишь объективен, Маркус, – ядовито бросил тот.
– Возможно, всё именно так, как ты говоришь, Билл. И ваша дискуссия, господа, позвольте заметить, весьма любознательная, но, может, мы всё же перейдём к важным делам?! Ad rem! – недовольно подала голос Миранда Авис, сверкая удивительными зелёными глазами.
Мосли смерил её надменным взглядом. А Вольфганг послал ей одну из своих лучезарных улыбок и произнёс:
– Резонное замечание, Миранда. У нас действительно есть важные темы, не будем тратить время на пустые споры, – одобрительно кивнул он, скрестил пальцы рук, выдержал короткую паузу и заговорил вновь: – Итак, недавно нам стало известно, что Церберус вновь интересуется «Мириадой». Признаться, я ожидал, что поимка невидимки Дэрека умерит его пыл, но, очевидно, я ошибался. Серьёзных утечек больше не было, но так или иначе нам следует быть осмотрительней. Нельзя допускать повторения событий.
– Пусть интересуется сколько душе угодно! Ему же хуже, если он приблизится к ней. – Подал голос Вельмус Гордон – худощавый волшебник со смуглым лицом, обрамлённым тёмным ореолом вьющихся густых волос. Угольки его искрящихся глаз были непроницаемыми, а глубокий шрам на щеке придавал лицу невероятную мужественность.
– Может быть, Вельмус, – вежливо согласился Вольфганг и серьёзно рассудил: – Но его интерес, связанный с «Мириадой», вовсе не сводится к попытке приблизиться к ней. Церберус затевает что-то иное.
Гордон ничего не ответил, а Нил внимательно слушал верховного регента. Разговор шёл в нужном ему русле, и никто пока не замечал книгу на полу.
– Я тоже считаю, что нечего суетиться, – радужно заявил Мэтт-Брайан, поглаживая перстень. Необычный кроваво-красный рубин со множеством кругов более яркого оттенка на всей его поверхности от прикосновения его пальцев тускло отсвечивал оранжевым.
– И почему ты так считаешь? – недоверчиво поинтересовалась Авис.
– Ты и сама знаешь почему!
Авис подозрительно прищурилась.
– Предсказание Карменты Лок… – самодовольно улыбаясь, загадочно протянул он. – Лишь одно представляет опасность для «Мириады»…
Упоминание Карменты вызвало щемящее стеснение в груди Вольфганга. Горечь, с которой он боролся, вновь нахлынула. Он никак не мог найти момента, чтобы сообщить им об ужасной трагедии…