Но сколько бы Банан ни врывался с саблей своего непосредственного воздействия, сколько бы ни пытался покорить или обжить её открытое пространство, холодное в своей глянцевой открыткости, «ни мытьём, ни катаньем» на коньках Банану всё никак не удавалось заместить Ганешу. Сиринга бессознательно искала видеть в нём только одного Ганешу. А когда Банан пытался его браво заслонить, лишь недоумевала, проникая в него обострённым коготком внимания: куда же тот делся? И всем своим поведением настойчиво требовала вернуть ей её (мягкую) игрушку.
– У тебя есть девушка? – спросила Сиринга, глядя ему прямо в глаза на кухне.
– Есть! – гордо ответил Ганеша. – И она предо мной!
– Я имела в виду другое.
– Другую? Есть, – печально вздохнул Ганеша. Ведь Алекто так и не стала его женщиной.
К тому же, даже Банан отлично понимал, что никому ненужный парень не нужен никому. Не внося во взаимодействия соревновательного фактора, дух интриги. А потому и ответил на этот вопрос положительно. Тем более что Алекто действительно так и продолжала оставаться для него невинной девушкой-ромашкой в венке его иллюзий, которые он для неё сплел, заплетаясь в метафорах, периодически гуляя с ней по высокому лугу их общения. Заставляя её утопать в этом «Лукоморье» своих воспоминаний из книги «Кассандра»:
«Там чудеса, там Леший бродит
По подлокотнику. Сидит
С Русалкой Кот и песнь заводит.
Там Дуб, что цепурой гремит…»
И если Банан и возлежал с Алекто на ложе, то пока только на Авраамовом – в невинных поцелуях. Что только подстрекало его актуализировать эту до поры только возможную связь. Которой Алекто вовсю и пыталась Банана шантажировать, даже не помышляя об её актуализации с этим социальным животным.
– Мне кажется, вы должны с ней расстаться, – давила Сиринга на Ганешу своей возможной связью с Бананом. Выдавливая из него его возможную связь с Алекто.
– Ты права, – печально ответил Ганеша. – Тебе кажется!
– Кажется?
– Но почему я должен с ней расстаться, с какой стати? Ведь ты до сих пор так и не стала для меня моей женщиной. И тем более – женщиной моей мечты!
– Но нам ещё рано делать это! – погрозила Сиринга ему пальчиком.
– Ну, если ты так на этом настаиваешь, – улыбнулся Ганеша, сделав вид, что отхлебнул её настойки. И захмелел в предвкушении.
Пока Сиринга предлагала ему обменять его изначальное одиночество, которое он столь тщательно в себе культивировал и углублял в последние годы, на взаимо-отношения. Устаревшая модель: ты – мне, я – тебе. Находя их обмен не равноценным.