Свободными от плотного общения экс-школьников с трёх параллельных классов были лишь круглые плюшки табуретов у стойки. И Ганеша, укрепляя под стойкой слабый дух заказного пива нелегальным «Маккормиком», накануне купленным им для празднования успеха экспансии по обретению счастья, отвлечённо наблюдал за тем, как вокруг Сиринги, полилогом входящей в рефлексию школьных воспоминаний, постепенно собралось десятка полтора восхищённых школьных поклонников. Что выдавало в ней «Синдром королевы» с её неуёмной жаждой покорять. И его парадоксальной фазой – быть покорённой, основанной на эффекте «Троянского коня». Но быстро поняв, что все её одноклассники для неё – пройденный этап, Ганеша закрыл чувство ревности в погреб небытия и вербально предоставил Сиринге свободу самой форматировать программу действа. Осознавая, что тем только выиграет, подчеркнув доверие к ней и отличием от её возможных бывших, вынужденных из-за тирании ревности постоянно навязывать ей диктат поведения.
Он заметил краем глаза, что Сиринге хочется танцевать, но опасаясь выделений огорчения по поводу того, что сам он давно уже был чужд подобного рода культмассовых мероприятий, Ганеша попросил исполнить этот обряд Леона. С которым пару минут назад его познакомил один из друзей Сиринги, официально представив Леона, как своего лучшего друга.
Визуально Леон почти не уступал ему, и Ганеша решил, что ей будет приятно с ним пообщаться.
– Леон, потанцуй с Сирингой! – попросил Ганеша, пока Сиринга общалась с группой окруживших её кольцом восхищения одноклассников. – А то я не умею.
– Что? Правда, можно? – обрадовался тот, не веря, что сможет дотронуться до святыни.
И войдя в сферу её сияния, Леон галантно пригласил Сирингу на танцевальное слияние.
Если бы у него был не «Галант», а «Делика», он, конечно же, был бы более деликатен.
– Можно, я потанцую? – подошла Сиринга к Ганеше.
– Конечно, танцуй! – милостиво отпустил он ей грех.
Леон танцевал очень даже неплохо. И за парящей в пируэтах парой приятно было наблюдать, вкрадчиво потягивая «ерш» с искрой воображения, высвечивающей, как бы он сам, должно быть, корчился б на месте Леона, не окажись того под рукой провидения.
Расстались они опрятно улыбаясь друг дружке. Так что Ганеша даже позавидовал в этот момент Леону. Но зависть частично была погашена улыбкой Сиринги, в которой просвечивала и таяла воском благодарность за оргию (сокр. от – «организацию»).