– За твои глаза я бы все отдал.
От такого неожиданного признания Таня смутилась, но не выдала и слова. Губы Макса растянулись наполовину, затем застыли в короткой, но пронзительной паузе, а после засияли в полной улыбке, к которой добавились ямочки на щеках. Он протянул руку в сторону заднего сиденья. Там лежали, упакованные в букет, большие бутоны сине-пурпурных сироз.
– Это тебе, – протянул он девушке цветаны. – Не подумай дурного. Просто захотелось подарить.
– Спасибо, – еще больше смутилась она, но приняла подарок.
Чем больше Таня общалась с Максом, тем больше осознавала, что новый знакомый напоминает ей какой-то Магнетар, который обладает невероятной силой притяжения и, не замечая препятствий, сметает все на своем пути. Это качество понравилось ей, ведь оно касалось ее самой. Касаткин буквально окутал своим заботливым вниманием Северцову. Они, то наблюдали за звездами в планетарии, то мечтали и строили фантазиями будущее человечества на смотровой площадке города. Таня купалась в его пожирающем внимании, и рядом с ним вся Вселенная казалась огромным открытием, полным неизведанных ощущений и невероятных приключений. Их совместные прогулки отодвинули в прошлое случайную встречу в планопоезде. Приятные чувства к Филиппу растаяли, как теплая розоватая роса на вершинах Майтуринских деревьев, предвещая наступление везима.
Огромная охапка последних вевеских цветанов заполнили собой все свободные емкости в доме девушки, как только отпуск Касаткина подошел к концу.
– Можно я тебе что-то скажу? – выдал Макс на прощание.
Щеки Тани порозовели.
– Разумеется, – шепнула она, – можно.
– Нет, – отмахнулся он от этой идеи. – Я не могу. Я лучше напишу.
Вмиг возникшее любопытство и нетерпеливость юности одержали верх, и девушка попыталась выудить из него информацию:
– Пожалуйста, расскажи!
– Нет-нет, я напишу тебе, – подразнил он, и губы Макса растянулись наполовину, затем застыли в короткой, но пронзительной паузе, а после засияли в полной улыбке с ямочками на щеках.
Ямочки парня обладали такой притягательностью, что трудно было устоять, и Таня быстро смирилась, но взяла с него обязательство.
– Тогда пообещай, что напишешь об этом!
– Хорошо! – улыбнулся он. – Обещаю.
– Жаль, что с Фантуриным нет такой связи, как здесь, – Северцова разочарованно вздохнула. – Как было бы здорово, чтобы даже там появилось столько возможностей, о которых раньше люди могли только мечтать.