Я выпивал в нашем местном пабе, заказав себе виски и сырную нарезку, я расслаблялся, после тяжелой смены, мне весьма не хотелось идти домой, где меня ждали жена и двое дочерей, которые снова начнут клянчить с меня деньги, называя меня любимым папочкой и дорогим мужем. Как же я ненавижу эти прозвища. Они ассоциируются у меня с максимальным лицемерием. Терпеть не могу это качество в людях. Я тяжело вздохнул, осознав, что снова думаю о раздражающей меня семье и подозвал парня-разносчика с подносом.
– Мне бы стейк, из свежей баранины, – потерев щетину, я кивнул на пепельницу, косо стоявшую на столе, – и пару сигар, пожалуйста.
Паренек дружелюбно улыбнулся и черканул пару слов на листочке.
– Ожидайте, сэр.
Я молча откинулся на спинку кресла, покручивая рукой стакан, наполненный виски. Вокруг было много людей, которые громко кричали, чокаясь пивными стаканами и говоря тосты, в которых смысла было меньше, чем в пустой бутылке от вина. Они, как и я, прожигали свою жизнь в баре, заглушая какие-либо эмоции. Начиная с босса – самодура, заканчивая несносной женой, которая выносит тебе мозг день за днём. Я прикрыл глаза, ощутив сильный прилив усталости, когда раздался звонкий, невероятно красивый, и в тоже время бьющий по моим нервам девичий смех. Я распахнул свои глаза, шаря ими из стороны в сторону, я искал источник столь противоречивого звука. И вот, мой взгляд замер. В моих глазах поплыло отражение. Девушка, с черными, прямыми волосами, чуть ниже плеч, стояла за барной стойкой и прикрыв рот ладонью, смеялась с тремя девицами рядом. Клетчатая рубашка, которая была частью барменской формы, была слегка расстегнута в горла, обнажая участок молочной кожи. Я сглотнул, словно озабоченный подросток, мечтающий засадить свой член в первую попавшуюся вагину. Я замер, словно хищник, наблюдая за ней, и то, как она наполняла стаканы виски, а её вероятно подружка – пивом. Ещё две девушки, чьи стаканы они наполнили, сидели на барных стульях, раскачивая своими обнаженными ножками, то и дело поправляя задирающиеся платья на бедрах. Я не мог оторвать взгляд от всех них, каждая была прекрасна по своему. Мой взгляд стал тяжелее, наполняясь диким желанием, которому не было объяснения. Я пялился, словно больной на голову, который впервые видел мир. Их смех вдруг стал громче и я сам того не осознавая, дернулся от обжегшего меня чувства в паху. Паренек официант, что-то лепетал, поднимая с пола кусок нежной баранины, которая полагалась мне, но я не слышал его слов. Всё заглушил этот надменный, заливной смех девушек, которые на этот раз смеялись надо мной. Повернув голову, я заметил четыре пары глаз, следившие за тем, как я вытирал сок от невинной овечки, принесенной мне на блюдечке. Кровь закипала внутри меня, пряча мою безобидную внешность за пеленой едва контролируемой злобы. Девушки… Всегда ведут себя так, словно им все и всегда обязаны. Они думают, если у них есть влагалище, это значит, что они правят миром. Сука, как мне хотелось сейчас показать им, что они ничегошеньки не стоят. Дешевые шлюшки, которые отдаются молодым паренькам, после работы, на обочине в его тачке. Я злился, но каким-бы не был мой гнев, разум кричал –