– Что, тоже плохо спите и давитесь кофе каждую ночь?
Кто-то толкнул меня локтем о мой.
– Пап, ты чего? Представление же идет! – шепотом окликнула из этого кошмара Вася.
Все встало на прежние места: никто не смотрел на меня, а взгляд людей был сосредоточен на актерах на сцене.
– Все нормально, похоже, плохо поспал сегодня, не переживай.
Кого я решил обнадежить: себя или дочь, я так и не понял, потому что никто не знает, что конкретно спровоцировало это безумие.
– Сходи в уборную, умойся, – она поднялась с моей руки и положила свою мне на ладонь.
Я решил послушать ее совета, поднялся с кресла, многократно извиняясь и проходя через ряд. Я направился в уборную. «Хм, уборная, – думал я по пути. – Она мастерски умеет использовать нужные слова в нужном месте, чтобы выглядеть подходящей везде».
В туалетной комнате не оказалось никого, поэтому мне стало спокойнее. Я открыл кран холодной воды и приступил к умыванию и приведению себя в доблестный вид. Покончив с этим и почувствовав себя лучше и бодрее, мне было необходимо вернуться к дочери. Я открыл дверь и столкнулся в проеме с каким-то мужчиной.
– Прошу прощения, не заметил вас при выходе!
– Помой машину!
Услышав эти слова, мои глаза расширились, а в сердце снова начал работать паровой молот. Я никогда бы не смог подумать, что будучи мужчиной, буду вздрагивать от страха от такого. Мне не хотелось оборачиваться и что-то говорить, хотелось просто выйти отсюда и убежать, но оставить дочь одну не смог бы. Я поспешно вышел из туалетной комнаты и вернулся в театральный зал на свое место, все также многократно извиняясь перед присутствующими.
Последние минуты представления вывели меня из этого безумного состояния, и я уже не чувствовал себя взбалмошным. Вася все равно переживала за меня, поэтому держала за локоть и изредка посматривала на лицо по пути в гардеробную. Мы надели свои пальто и удалились из театра, отправившись на парковку в машину.
В Роквудвилле уже стоял поздний вечер, а планов никаких больше не было, поэтому я решил везти нас домой. Вася снова попросила включить ту самую песню, но моя голова при ней больше не воспроизводила тех воспоминаний, а старалась не работать на перегрев и дать мне отдохнуть хотя бы в собственных мыслях. Я не знал, что со мной происходило сегодня. Может, я свихнулся от одиночества и постоянных наваждающих и тянущих умозаключений? Мне не хотелось снова уходить в мысли, так как голова и так раскалывалось, хоть и сердцу было более менее спокойно.