Отсутствие личного пространства, любых самых элементарных вещей. В конце концов, игрушек, которые всегда окружают любого ребёнка. Постоянное нахождение на виду, не возможность уединиться, остаться наедине с самим собой. Распорядок дня, расписанный поминутно. Практика коллективного наказания за нарушения или неуспеваемость, воспитывали в детях жестокие, безжалостные черты характера. Не удивительно, что эти маленькие спартанцы, лишённые родительской любви, внимания, заботы, нежности и ласки вырастали жёсткими, но легко адаптирующимися личностями в любом социуме, при любых условиях и обстоятельствах.
Егор развил в себе способность оперативно реагировать на меняющуюся вокруг него обстановку. Быстро становиться своим парнем в любом новом коллективе. Тонко чувствовать, куда и откуда дует ветер. Безошибочно выбирать сильную сторону. Он с ранних лет научился выживать в этом полном опасностей мире людей.
В формировании у него жизненных ориентиров ведущую роль играли не родители, а его учитель, Боровик Владимир Павлович, педагог от Бога. Благодаря Палычу Егор, серьёзно занялся фотографией, чеканкой по металлу, выжиганием по дереву. Палыч учил: «Если один человек, что-то сделал или чего-то достиг, то и другой сможет это повторить в той или иной степени, нужно только верить в себя и не бояться трудностей». Эти слова стали правилом в жизни Егора.
Девочки привлекали Егора ещё с раннего детства. Он хорошо помнил девчушку, с которой дружил в детском саду. В интернате, с первого класса, у мальчишек с девчонками постоянно завязывались отношения. Носили они дружеский, платонический, романтический характер и сводились к разговорам во время вечерних прогулок парочками, вокруг здания школы перед сном. В восьмом же классе, выпускном, мальчики уже начинали проявлять другой интерес к противоположному полу.
Несмотря на жёсткий режим дня, ночью, когда вся школа спала, а дежурная ночная нянечка дремала в вестибюле первого этажа, группа озабоченных мальчиков устраивала вылазки в спальню к девчонкам. Это была настоящая боевая операция по своей подготовке и грозившая самым суровым наказанием в случае провала. Девочки жили на третьем этаже, мальчики на втором, младшие вместе на первом. Между четырьмя спальнями на всех этажах находилось большое фойе. Пол в фойе паркетный. Днём пол как пол, а ночью в полной тишине он предательски скрипел. Облачившись в тёмно-синюю спортивную форму, дабы не опознали в случае провала, надев носки, а это чтобы, не выдали грязные ступни, мальчишки цепочкой, след в след, замысловатым маршрутом пересекали фойе. Наступали только на те, дощечки паркета, которые они изучили днём и точно знали, что они не скрипят. Далее по ступеням гранитной лестницы, преодолев два пролёта, входили в фойе девичьего этажа. Здесь повторялся маневр движения по разведанным днём не скрипучим паркетинам, Наконец, они попадали в спальню к девчонкам. В спальне в койках их уже ждали девчата. Кто беседовал, кто играл в «бутылочку». Девочки без ухажёров спали. Под утро высылался дозорный. Спустившись до первого этажа, он контролировал дежурную нянечку. В случае опасности включал «дурака». Шёл на нянечку, как Матросов на ДЗОТ, заявляя, что у него болит голова. Ребята получали возможность быстро и тихо вернуться в свою спальню. Удивительно, но девчонки были совершенно не против этих посещений. Приключения продолжались несколько недель с перерывами на выходные, когда все уезжали в Минск. Учителя терялись в догадках, что происходит с восьмым классом? Ученики никакие на занятиях, невнимательные, рассеяны, сонные и эта эпидемия постепенно охватывала всё больше и больше учеников класса. Не щадила не отличников ни двоечников. Здесь надо заметить, что о похождениях восьмиклассников знали многие дети. Понятно весь восьмой класс, некоторые мальчишки и даже девчонки из младших классов. Никто не заложил и не донёс воспитателям! Никто! Вот он результат жёсткого режима существовавшего в интернате.