– У меня похожие мысли, – вздохнул Антуан, посмотрев на полуосвещённого бармена, вернувшегося на своё место. Тот поставил перед Луи бокал красного вина и что-то вроде тарелочки с сыром, над которой витал слабый аромат пряных трав. В другом конце помещения вдруг зашипела старенькая колонка, будто пытаясь выдать из своих динамиков забытый фоновый мотив, но быстро затихла.
Луи взял бокал и сделал небольшой глоток. Вино оказалось терпким и чуть вяжущим, но с приятным послевкусием. Он почувствовал, как оно согревает горло, и невольно задумался: «Почему в каких-то моментах жизни вино дарит лёгкость, а в других оно кажется символом грусти и раздумий?» Возможно, ответ кроется не в самом вине, а в том, что у человека на душе.
– Когда-то мы спрашивали себя, почему люди так боятся смерти, хотя все понимают её неизбежность, – вспомнил Антуан, отставляя свой бокал. – Мы даже спорили: ты говорил, что страх – это естественная реакция на неизвестность, а я утверждал, что люди боятся не самой смерти, а того, что оставят незавершённым в жизни.
– Хорошо помню наши споры на эту тему, – тихо хохотнул Луи. – У нас были целые ночи, когда мы обсуждали смысл жизни, смиренность бытия, не глядя на часы. Но чем дольше мы говорили, тем меньше находили ответа. И всё же тогда эти разговоры казались… – он сделал паузу, подбирая слова, – настоящими, живыми, полными искорок юношеского энтузиазма. Сейчас же я чувствую, что мы говорим об этом скорее как о чём-то далёком, почти чужом. Словно мы не просто постарели, а… стали иначе воспринимать сам факт существования.
– Может, мы просто устали? – Антуан пожал плечами, и в его жесте отразилась лёгкая горечь. – Столько лет прошло, мы прошли через разные обстоятельства, многое повидали. Это естественно, что вопросы, когда-то будоражившие нас, теперь кажутся изношенными или даже отчасти бессмысленными. Но, знаешь, я всё равно не могу отказаться от этих мыслей. Меня до сих пор волнует, есть ли у жизни какой-то объективный смысл или всё основано лишь на субъективном восприятии?
– Субъективности, – повторил Луи, провёл пальцем по ободу бокала. – Часто люди говорят: «Моя жизнь – это только моё дело, и я придаю ей тот смысл, какой хочу». Но почему-то меня это никогда не удовлетворяло. Я чувствовал, что, если бы было так просто, мы не погружались бы в многовековые труды философов. Если бы всё сводилось к «каждый сам решает», то не нужна была бы вся эта культурная, религиозная и философская надстройка, которая сопровождает нас веками.