Азбука спасения. Том 73 - страница 49

≈

Два брата, монахи, придя в соседний город, чтобы там продать свою работу, остановились в гостинице. По продаже рукоделия один пошел закупить все необходимое, а другой остался в гостинице и, по наущению диавола, впал в любодеяние. Вернувшийся брат сказал: «Мы запаслись всем нужным, теперь возвратимся в келью». Брат отвечал ему: «Я не могу возвратиться». Когда же брат начал упрашивать его, он исповедал свой грех. «Я, – сказал он, – когда ты ушел от меня, впал в любодеяние и потому не хочу возвращаться». Брат, желая обрести и спасти душу брата, сказал ему с клятвой: «И я, отлучившись от тебя, подобным образом впал в любодеяние, однако воротимся в келью и предадимся покаянию. Богу все возможно. Ему возможно даровать нам прощение за наше покаяние и избавить от муки в огне вечном». Они возвратились в свою келью. Святые старцы наставили их на делание покаяния и дали заповеди, которые они исполняли тщательно. Не согрешивший брат приносил покаяние за грех, который как бы сам совершил, за согрешившего, по великой любви, которую имел к нему. Господь призрел на подвиг любви, открыл святым отцам тайну: за любовь того, кто не согрешал, а поверг себя труду покаяния для спасения брата, даровано прощение и согрешившему.

У людей почтено богатство, а у Бога досточестна душа смиренная.

Ничто так не окрыляет души к вожделению Бога и возлюблению Его, как смиренномудрие, умиление и чистая молитва. Смиренномудрие сокрушает дух, источает потоки слез и, представляя перед очи создания невеликость наших человеческих мер, научает видеть свою немощность.

Смиренномудрие есть безыменная благодать души, имя которой тем только известно, кои познали ее собственным опытом, оно есть несказанное богатство.

Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить.

В сердцах гордых рождаются хульные слова, а в душах смиренных небесные видения.

Как гордость есть источник всякого нечестия, так смирение есть начало всякого благочестия. Потому-то Христос и начинает заповеди со смирения, желая с корнем исторгнуть гордость из души слушателей.