“Что за чертовщина?” – пробормотал он, пытаясь связаться с базой. В ответ – лишь непонятные сигналы и помехи. Через пять минут всё повторилось: та же темнота, странный треск, и вот он уже, снова, в гуще воздушного боя, преследуемый советскими “Яками”.
После аварийной посадки на заброшенном поле Ханс пытался рассказать о случившемся, но его приняли за сумасшедшего. “Слишком много болтаешь о будущем, Шульце. Тебе нужен отдых”, – сказал командир эскадрильи, капитан Вольфганг Крамер, старый друг еще по летной школе.
Годы шли. Ханс, теперь уже пенсионер, жил в уютном домике на окраине Мюнхена, изредка встречаясь с ветеранами люфтваффе в местном пабе “Адлер”. И вот однажды, листая научный журнал “Шпигель”, он увидел статью о необъяснимом появлении немецкого истребителя в небе над советским городом в 1984 году. На фотографии был его самолет – с теми же царапинами от зенитного огня на правом крыле и характерной маркировкой группы JG.54.
Дрожащими руками он перечитал статью несколько раз. “Значит, это было на самом деле… Но что это значит?” – прошептал он, разглядывая детали снимка. В ту ночь Ханс не спал. Он достал свой старый кожаный дневник в потертом кожаном переплете, перечитал пожелтевшие записи о том дне.
И вдруг заметил нечто странное: на внутренней стороне обложки была нарисована эмблема части – орел со свастикой, а рядом рисунок, выполненный карандашом. На нем были изображены те самые пейзажи, которые он видел на земле из кабины своего самолета, когда, каким-то немыслимым образом, на несколько минут, переместился в 1984 год. Ханс нарисовал его тогда же, в тот самый день, находясь под сильным впечатлением от случившегося. Он совсем забыл про этот рисунок.
“Может быть, это был не просто прыжок во времени… Может быть, это было предупреждение?” – подумал Ханс, разглядывая детали рисунка. Он вспомнил, как в том будущем видел счастливых людей, детей, играющих в парках, и мирное небо, которое так контрастировало с грохотом его собственного воздушного боя.
На следующий день он сжег свой старый дневник в заднем дворе, не оставив ни одной страницы. “Пусть прошлое останется в прошлом”, – пробормотал он, глядя на серый пепел. И больше никогда не говорил о том дне 1942 года, хотя иногда, закрыв глаза, всё еще видел те далекие здания будущего и мирное небо, которое так контрастировало с грохотом его собственного воздушного боя.