Однако, мой укушенный палец уже начал раздуваться. Перстень и до этого сидел плотно, а теперь начал причинять боль. Пока терпимую.
Само собой перекуры в тамбуре. Девки движняковые, курили тоже. Мы с Андрюхой промеж се5я уже определились с тем, кто с кем будет «дружить». Всё ладненько. Только палец уже начал серьёзно беспокоить. Он покраснел, раздулся и стал очень болючим.
Когда допили вторую бутылку коньяку, стало понятно, что нет никаких препятствий к тому, чтобы продолжить банкет. Андрюха взялся решить эту проблему и помёлся в сторону вагона ресторана. Меня без наркоза уже нельзя было оставлять никак. Я только-только разгулялся и уже целовался в тамбуре с новообретенной подружакой, но игривое настроение омрачалось болючей сосиской вместо пальца на моей руке. Казалось, что сосиска вот-вот превратится в сардельку. Появился лиловый оттенок.
Андрюха уже притащил новую бутылку коньяка из ресторана. Палёную спиртовую бурду коньячного оттенка. Жидкость слегка сладковатая, и при внутреннем употреблении вызывавшая непроизвольный спазм в горле. После пары рюмок я понял, что пить уже больше не буду. Этот наркоз на меня уже не действовал. Мне было просто дурно. Романтическое настроение улетучивалось на глазах. Попытки периодически держать руку под струей холодной воды в вонючем туалете давали лишь кратковременное облегчение. В два часа ночи я объявил всем, что иду спать. Никто не протестовал. Моя подружака загрустила. Тоже, видать, разохотилась на всякие там развлекухи по синей волне, но не судьба, увы! Боец выбыл из строя. Напрочь.
Поезд по графику прибывал в Адлер в районе семи часов утра, где нас должен был встречать Дима наш знакомый из местных (зам председателя чего-то там, уже не помню чего). Часам к пяти утра я уже лез на стену от боли. Уже даже рассматривал кощунственную трусливую идею как-нибудь разломать свой перстень и высвободить палец, но чем?! Консервным ножом?! В купе поезда?! Перстню было всего два года. Мне его подарила мама на двадцати пятилетие. Он был очень красивым, необычным, с черным камнем и именной монограммой. Перстень можно будет починить, если уж на то пошло, но он уже настолько плотно вцепился в палец, что было очевидно – эту процедуру можно произвести только в медицинском учреждении с помощью специального хирургического инструмента.