– Да ладно тебе, у него на куртке пятна крови замытые, но в ультрафиолете светятся.
– Что говорит?
– Говори, что у него мол от давления кровь носом пошла, испачкала. В общем как всегда, прогоняет.
– На этот раз думаю, нет. Смотри какая диспозиция получается. Хулиган голову опознал, однако утверждает, что одет тот был по другому, в джинсе и белых кроссовках. Кроме того, у Рябы на коленях звезды наколоты, а у трупа – нет. Еще Валя сказала, в опознавательной карте у Рябченко женщина на левом предплечье, а у трупа – роза. Плюс рост не соответствует. Я ведь когда труп увидел, сразу засомневался. Ряба всегда в фирме ходит, а этот, как Хулиган выразился, лоховской какой-то прикид. Давай забьем – если это не Ряба, убойный ваш всю неделю в опергруппе дежурит?
– Да ну тебя, с тобой спорить, как на лотерейный билет наедятся. Дождемся Мурина с дактилоскопии, и все ясно станет.
– Очкуешь? Знаешь ведь, что я прав.
Родин вышел из кабинета Пряхина и направился к Кожину. Рассказав ему все о нестыковках и своих сомнениях попросил:
– Иваныч, давай еще раз сгоняем к Рябченко. Почти не сомневаюсь, что найдем его дома.
– Ладно, поехали, – согласился Кожин.
Выйдя из кабинета, дал два-три указания оказавшимся некстати рядом операм, и направился к выходу. Родин поспешил за ним.
По дороге Родин поинтересовался:
– Иваныч, а ты Рябе звонил в дверь или стучал?
– Звонил, а какая разница?
– Большая, Иваныч. Ряба, когда синий домой приходит, он звонок отключает чтоб не будили.
– А ты откуда знаешь?
– Он же у меня в разработке был по сбыту краденого. Информация тогда не подтвердилась, но сведущие люди сказали, что он по тихой коксом приторговывает среди своих.
– Опять твои сведущие люди. Про меня они случайно ничего не сказали?
– Да говорят Ирка от тебя опять ушла и кота даже забрала.
– Твою мать! Ты-то откуда знаешь? Тебя уже Саенко побаивается. Смотри, избавится он от тебя.
– Разберемся, Иваныч, Бог не выдаст, свинья не съест.
Подъехав к дому, Кожин с Родиным поднялись на седьмой этаж. Родин прислушался через дверь, в квартире было тихо. Тогда он с силой постучал условным стуком «спартак чемпион», выждав несколько секунд повторил.
Через некоторое время за дверью послышался какой-то шум, возня. Потом лязгнул замок, и дверь раскрылась нараспашку. На пороге стоял в семейных трусах весь опухший, взлохмаченный, но вполне себе живой Николай Рябченко. У Кожина от удивления отвисла челюсть и не найдя ничего подходящего, он задал идиотский вопрос: