Именно в этом баре и находился источник личной жизни объекта повествования. Здесь он черпал простую плотскую и ограниченную по времени любовь и ласку. Сначала он, попивая скорее не для храбрости, а для распущенности, свой чистый виски, искал взглядом симпатичную и достаточно пьяную девушку, если встречал ответный отклик в глазах избранницы, то начинал свои игры в зависимости от ее расположения. Она на танцполе – тогда простые и в то же время ловкие движения под музыку, она у барной стойки – тогда несколько остроумных фраз, приправленных комплиментами. Схема всегда была достаточно проста, сложных и не требовалось, ведь окончание вечера в фантазиях обоих участников иногда совпадало, а если совпадало, то нужно было просто не перебрать и не натворить глупостей, а если не совпадало, то приходилось спать одному.
В этот вечер Стас перебрал. На танцполе на него обратила внимание отвязная пышка, но, к счастью объекта повествования, с ней была неплохая, на его взгляд, подружка. Одета она была в стиле «Великого Гэтсби», по крайней мере, такая ассоциация родилась в его голове: черный жилет, черные и подчеркивающие ее упругий таз брюки, какая у нее была обувь вообще не имело значения, и интересные серьги – кисточки того же черного цвета. Именно на этих серьгах и зациклился пьяный Стас, у него было остроумное замечание в отношении них и всего образа как из книги Фицджеральда, но кажется, что повторил он его несколько раз. Также объект повествования ухитрился, пригласив ее вместе выпить у барной стойки, разлить половину предлагаемого коктейля прямо перед ней.
Но анализ всех этих событий произошел в голове Стаса позже, утром в ней была только непреодолимая боль, боль, как будто, десятки маленьких кузнецов-дварфов единым движением усердно бурят своими кирками его виски в поисках золота. Кроме гримасы боли Стас ничего не смог из себя изобразить и рухнул обратно в сон, надеясь на помощь времени в процессе восстановления организма. В момент повторного пробуждения Стас уже смог открыть глаза. Не то, чтобы он этому обрадовался. Ноющий тик в голове как будто назойливо напоминал о вреде алкоголя, тело его вообще не хотело слушаться и было столько же беспомощным как у младенца. Богатырским для своего состояния усилием Стас поднял бренный организм и, обогнув стену, зашел на кухню. Объект повествования достал в одном из настенных ящиков стакан и налил туда молока, не то чтобы этот напиток был рекомендован для всех страждущих от похмелья, но Стас в него верил.