Зато в субботу можно было находиться на работе не в деловом костюме, а любой другой, кроме спортивной, одежде.
Стас нарушил нависшую после выключения компьютера тишину скрипом дверцы аскетичного советского шкафа и надел черную классическую кожаную куртку. Единственное в его внешнем виде, что могло навеять мысль об образе сотрудника конторы, так из поколения в поколение называли свое место работы коллеги объекта повествования.
Выйдя из Управления, Стас устало побрел под фоновые звуки капель дождя по лужам на асфальте. Накопившаяся вода весьма ясно подчеркивала его изъяны. Особенно его всегда впечатляли лужи прямо у начала пешеходного перехода. Они превращали пересекающих дорогу людей в группу путешественников, решивших преодолеть небольшое препятствие на их пути. Кто-то, отчаявшись, шел напролом через грязную водную гладь, кто-то искал брод, кто-то делал дугу вокруг заводи, а в конце перехода еще одна такая же захватившая все пространство лужа.
Стас шел, подняв ворот куртки и засунув руки в карманы джинсов. Когда-то был зонт, но объект повествования его потерял и так и не собрался купить новый. Не то, чтобы у него не было на зонт денег. Просто Стас его не покупал. Почему? Ответ на такой простой вопрос он и сам не знал.
Игорян урбанистический пейзаж провожал объекта повествования всю его непродолжительную пешую прогулку до дома, иронично, что именно сегодня он решил не ехать на работу на машине. Набившееся в сознание под вечер уныние только разбухло от влаги дождливой погоды. В голове отчетливо зазвучал известный мотив и строки: «И лампа не горит…и врут календари…». «Нет, с таким настроением сегодня я спать ложиться не хочу» – подумал Стас.
Дома объект повествования переоделся, аккуратно развесил одежду в шкаф и направился на кухню ужинать. В последнее время он избегал яркого света и проводил вечера в полутьме. В тот день он также ограничился лишь подсветкой кухонного гарнитура.
Поужинав приготовленной на неделю вперед едой, Стас уткнулся в телефон. Немного взбодриться он решил посещением приложения для знакомств. Поначалу сам факт своей регистрации на нем объект повествования воспринимал как признак морального падения, но определенная внутренняя работа над своей линией поведения и сознанием привели его к другим выводам.