Его песнь стала громче, ритм жестче, посох рассекал воздух вверх-вниз, чертя незримую линию меж двух тел, сидящих напротив. И вот он выбросил вперед ладонь, полную пепла, осыпав девушек с головы до пят. Пепел издавал запах сожженной травы и цветов. Еще одно громогласное завывание, и камни на его посохе засветились, как звезды. Леа и Деа вытянулись и закрыли глаза, задерживая дыхание, готовясь к операции на живую. И вот жрец крепко сжал посох обеими руками, сплошь покрытыми белой золой, и плавно начал вести светящимся наконечником сверху вниз. Огонь по центру залы задрожал и начал расходиться в стороны, будто сверху на него давила невидимая сила. Едва незримое лезвие коснулось шей близнецов, в воздухе запахло жженой плотью и раздалось шипение, будто кто-то бросил стейк на раскаленную сковороду. Леа и Деа вздрогнули, но не издали ни звука, превозмогая боль и сжимая кулаки до крови. Кожа на их шеях пенилась и покрывалась лопающимися пузырями, оголяя внутренний слой. Невидимый скальпель резал медленно и точно, огибая жизненно важные нервы, не жалея плоть. У наследниц уже начались судороги, когда жрец дошел до лопаток и шел вниз по ребрам. И тогда девушки рванули в разные стороны, разрывая собственную кожу, как напуганные кошки. Разум окончательно оставил их, управление взяли инстинкты. Кожа лоскутами свисла с боков и кровоточила, но они продолжали тянуть. Еще одно усилие и порция пепла, полученная из иссохшего суккуба, и их связь почти прервалась. Окровавленные ошметки еще живых тканей красной лужей залили кровью каменный пол. Глаза близнецов слепо уставились вперед, на лицах застыла немая маска безумия.
Внимательно оценив проделанную работу, жрец пришел к выводу, что пора делать последний решительный шаг. Связь, соединявшая близнецов, прозрачной пленкой удерживала их от одной тазовой кости до другой. Вытащив длинный изогнутый нож, Замбето решительно прыгнул вперед, будто болотная жаба, и одним движением рассек кожу, как песчаную косу меж двух островов. Близнецы, уподобившись белым паукам, освобожденным из плена собственной паутины, на всех конечностях рванули в разные стороны. Пот градом заливал неморгающие глаза, тяжелое дыхание превратилось в хрип. Каждая, не замечая ран, вдавилась в стену. Не будь этих стен, они бежали бы до тех пор, пока ноги не сотрутся по колено.