– Ошибаешься. Я всегда была жестока, и в первую очередь, к себе самой. И именно поэтому только я могла стать матерью такому существу, как Волх. Мне, в отличие от всех остальных правителей, никогда не было жаль своей шкуры, если ею надо было накрыть замерзшую страну. Моя жестокость спасла вас всех, и ты оценишь мою жертву, когда настанет время.
– Вы не хотите сказать ему правду? Он точно мучается от того, что не помнит себя до десяти лет. Как я понимаю, он жил вдали от королевских стен в то время, и вы были всегда рядом, когда это было нужно? Вы стерли ему память?
– Да. Только я могла это сделать так, чтобы его воспоминания не проснулись со временем. Пока что я не вижу в этом необходимости. Пусть займет трон с чистым сердцем и головой, ему не нужно знать, кем были его родители.
– А его отец? Где он?
Урса замолчала. Ее взгляд унес ее сознание куда-то далеко. Спустя несколько минут она странно посмотрела на своего советника. Ен не мог угадать, что таилось в этом взгляде. То была тоска, боль, сожаление или горькая обида.
***
Черное крыло опиралось на воздух, выталкивая ее все выше и выше. Перья, прижатые к птичьему телу, издавали слабый еле уловимый шорох, когда воздушные потоки волнами подбрасывали ее выше облаков. Здесь было тяжелее дышать, но красота, раскрывшаяся под громадной тенью, просила остаться еще ненадолго. Она ныряла в воздушные потоки и каталась на прозрачной спине воздуха, наслаждаясь редкой возможностью отдохнуть от бесконечных дел. Здесь, наверху, не было ни единой души, способной нарушить ее умиротворение, как вдруг нечто змееподобное играючи обрушилось сверху и, свив вокруг нее кольцо, крутанулось со всего маху, от чего Урса провернулась вокруг своей оси добрых три раза, будто детская игрушка. Черный змей тенью нырнул вниз и скрылся за густыми кронами вековых деревьев, словно приглашая громадную птицу в веселую игру. Впрочем, Урса расценила это как оскорбление и с яростью и свистом кинулась следом за ним, желая схватить его за извивающийся черный хвост.
Но лес – не место для исполина, так что она заблаговременно избавилась от лишнего объема и, сманеврировав между частоколом деревянных стволов, осторожно приземлилась на один из плоских больших валунов, что водопадом каменных пальцев спускались вниз в далекую пропасть. Приняв свой привычный человеческий облик, она громко произнесла: