– Ты давно проснулся?
– Доброе утро, – ответил он и слегка улыбнулся. – Час назад где-то.
– И тебе доброе утро, – проговорила она и, подойдя к нему, поцеловала его в губы. Затем, бегло осмотрев его, добавила: – Хотя я не уверена, что лично у тебя оно именно такое.
– Если ты про мой внешний вид, то не начинай.
Она ответила не сразу. На самом деле в его внешнем виде не было абсолютно ничего такого, что могло бы свидетельствовать о не добром расположении, разве только его задумчивость малость её напрягала. Он сидел на диване в своей любимой пижаме светло-серого цвета в белую тончайшую полоску, которую она подарила ему на позапрошлый Новый год. На его ногах были теплые шерстяные носки. Разве что не много взъерошенные волосы выдавали то, что он ещё не ходил в душ.
– Я не про вид. У тебя какое-то странное выражение лица. Что-то случилось?
– Нет, всё в порядке, – соврал он, но она ему не поверила. Он это тут же заметил и решил исправиться: – Ладно, ты права. Просто не хотел тебя расстраивать, извини. Не знаю, что со мной. Просто странное состояние. Не понимаю откуда оно. Какое-то предчувствие чего-то не понятного.
– Расслабься. Думаю, это просто возраст.
В его сторону она говорила об этом легко и непринуждённо, но если подобная тема разговора касалась её возраста, то она это воспринимала очень болезненно. Этому неосторожному её напоминанию о его годах и возрасте в целом он не придал значения, хотя оно как минимум резануло его слух, и это несмотря на то, что в свои сорок семь он вовсе не чувствовал себя немощным стариком. Скорее наоборот: он был в отличной физической форме, так как последние два года активных походов в фитнес клуб, сделали его тело подтянутым и даже красивым. Ни одна клеточка его кожи нигде не отвисала, а мышцы так и играли на его теле во время любого движения, за которыми в последнее время она стала следить с еще более нескрываемым удовольствием. Немного подумав, он решил ничего не отвечать на её выпад. Она и раньше над ним подтрунивала относительно возраста, но каждый раз неизменно удивлялась, откуда он всё же черпал силы, чтобы заниматься собой и оттягивать таким образом наступление старости. Ей же, к сожалению, это не удавалось, да и не хотелось, если уж быть до конца честной с самой собой. Она по своей природе была ленива и тяжела на подъём, что касалось заботы о себе и своём здоровье. И вот тут уже он начинал ее троллить. Все её начинания с понедельника начать новую жизнь неизменно заканчивались сразу же после слов «Хочу» или «Нужно будет». Едва она произносила какую-нибудь фразу, типа: «С понедельника хочу начать бегать» или «С завтрашнего дня нужно будет перестать пить кофе», как он уже знал, что начать бегать ей помешает отсутствие в её гардеробе спортивной обуви, а завтра она выпьет кофе на две-три чашки больше обычного, сославшись на непреодолимую тягу ко сну. Но его это ни в коем случае не раздражало, а даже, скорее, умиляло и давало ему лишний повод над ней шутить. Это делать он очень любил, потому что неизменно после его даже не самой удачной шутки, она заливалась своим громким и переливистым смехом, который буквально ласкал его слух и от которого на сердце становилось тепло и спокойно. Когда же ей приходилось смеяться над его шутками где-нибудь в людном месте, проходящие мимо прохожие оборачивались и улыбались в ответ, настолько заразительно она это делала. Но иногда всё же его шутки могли ранить её и она, хоть и с улыбкой на губах, но всё же говорила ему об этом. Тогда он сильно жалел о сказанном, потому что всегда считал, что к его шуткам она должна относится именно как к шуткам. Однако на самом деле, и он об этом не знал и даже не догадывался, она всегда всё воспринимала всерьёз. В такие моменты он, как правило замыкался в себе и долгое время из него вообще нельзя было вытянуть и слова, но эти его потуги быть более сдержанным и серьёзным вскоре затухали и им на смену вновь приходило его бездумное, но в целом безобидное шутовское состояние.