Первая жалоба ожидаемо касалась Ихтиара. Мадам Цацуева невзлюбила бедного водяного с первой встречи, и теперь не упускала случая обвинить его хоть в чем-то.
На этот раз она утверждала, что Ихтиар держит наркопритон, – дескать, сама видела ночью крайне подозрительную личность на его участке. Небось, за дозой приезжал!
– Постойте, – я помотала головой, – а как вы могли это увидеть? Ведь было темно?
– У меня бессонница! – чуть визгливо парировала она, выпятив пышную грудь. – А шо, честной гражданке уже и проснуться ночью нельзя?!
Голос у мадам Цацуевой подкачал – к таким габаритам больше подошло бы сочное контральто.
– Можно, – вздохнула я, – только не говорите, что у вас есть прибор ночного видения!
Насколько я знала, в жилах мадам Цацуевой не текло и капельки крови волшебных народов, так что ее зрение должно быть в пределах человеческой нормы.
– Я и без него отлично все разглядела, – она оскорбленно поджала губы и перешла в наступление: – Вы хотите сказать, шо я вру?!
– Нет, что вы, – я пошла на попятную, отлично зная, что она не преминет при случае накатать кляузу и на меня. Эх, привлечь бы ее за заведомо неправдивое сообщение о преступлении! Кстати, а это мысль… – Проверим. Так, а тут что?..
И сделала вид, что увлеклась изучением следующей жалобы.
Впрочем, к концу страницы мой интерес стал непритворным. Героем сего заявления был Хельги, младший из семейства троллей.
Для верности я перечитала дважды. Пристальный взгляд мадам Цацуевой не позволял мне рассмеяться вслух, хотя очень хотелось.
– Кхм, я правильно поняла, – начала я медленно, отложив ее писанину в сторону, – что он напал на вас и насильно поцеловал?
– Принудил! – подтвердила она, обмахиваясь ладошкой. – Хулиган!
Прозвучало… томно.
Я вообразила эту сцену в красках: теплый летний вечер, мадам Цацуева в полупрозрачном одеянии, юный тролль, при виде такого зрелища потерявший голову от страсти…
Пожалуй, эта картина стоила того, чтобы увековечить ее на полотне какого-нибудь живописца! «Барышня и хулиган».
– И чего вы хотите? Привлечь его к ответственности за… мелкое хулиганство? – последнее я произнесла с сомнением. Надеюсь, она не будет утверждать, что имела место попытка изнасилования? – Но он ведь несовершеннолетний.
– Пусть подрастет, – она повела плечом с милыми «ямочками». – А потом – женится!