На последней фразе он поднял глаза, и встретился с сиреневым взглядом Одарённого. От этих глаз побежали мурашки, а ноги просто подкосились – парень рухнул на бетонный пол.
– Ты абсолютно ничего о них не знаешь, – спокойно произнёс его коллега, – да и кто ты вообще такой, чтобы что-то говорить подобное? Эти люди… Да, изначально все мы люди. Пережили то, что такого червяка как ты просто бы убило.
– Но… но… они же опасны… – промямлил парень.
– Они? Очень! Особенно, когда голодны, – согласился собеседник, – но им и никто не пытался помочь… когда пришла «первая волна»… да и в остальные тоже.
Одарённый развернулся и пошёл вдоль стены перехода, аккуратно поглаживая её. Он был высок, выше человеческого роста, крайне худ и несколько болезненный на вид. На спине, сквозь одежду торчали пара острых лопаток, волосы на голове были аккуратно зачёсаны назад и имели цвет расплавленного серебра. Весь он был каким–то угловатым, неровным.
– Я и забыл, что они тоже не совсем люди… – пробормотал молодой сотрудник Вис, поднимаясь с бетона.
****
Ё–маё! Это что–то новое… Вернее, давно забытое старое… Новенький…бедолага… хорошо, что я сыта…
Ладно! Это не моя проблема! Я его не сожру – значит уже молодец и лапонька! Так, я отворачиваюсь и ухожу! Ухожу!
Скулит… как давно он уже после интеграции? Он даже целый… хм, а он очень прилично выглядит, для таких как мы… Кто же он? Похож на волка… наверное… Да, волк! Только с чешуёй на шее и лапах. ХА! Ну не всё же должно быть идеально. ХА! У него хотя бы морда целая и конечности одного размера. ХА!
Больно он какой–то несуразный… подросток что ли?! ХА! ХА! ХА! Так, успокойся, дети сюда не попадают. Хотя бы дети… Но это явно невзрослый…
Чёрт! Если он здесь ничего не съест – помрёт! Ладно уж помогу разок… Я ж не стайное животное… ХА!
Так где–то у меня зарыта «заначка» из местной живности… Хотя лучше свежую поймать и напоить… ХА! У меня похоже появился детёныш! ХА! ХА! ХА!
****
Мальчик сначала не понял где он. Было темно, но тепло и сухо. Он лежал на небольшом диванчике укрытый одеялом. Парнишка попытался подняться, но со вздохом боли повалился обратно на постель. Болела, казалось, каждая мышца, каждая косточка… Во рту было сухо, ощущался отвратительный привкус ржавчины и чего–то ещё…
– Очухался? – спросили его из проёма двери, который вёл в другую комнату.