– Ну, ты ошибаешься! Во-первых, ты талантлив, во-вторых, у тебя могут быть дети. – Сказал Присусин и, покраснев, прикусил язык.
– У кого могут быть дети?! Я же кастрат! – Выдавил Козьма и зарыдал.
Присусин молчал, не зная, что делать дальше.
Козьма Шкрот рыдал и рыдал.
Иногда его рыдания перебивались фразой: – Найти бы того, кто убил во мне отца. Ох, найти бы, в глаза ему глянуть…
В комнату влетела бабочка капустница, пролетев по комнате, она села на стол, и через секунду превратилась в гусеницу, которая подняла голову и очень эмоционально запела «Смуглянку».
Козьма замолк, и они с Присусиным внимательно слушали. Закончив, гусеница раскланялась и сказала:
– Диана Львовна Прильская, певица, люблю дрожжевые булочки с клубничным джемом, белокурых мужчин и дождливую погоду. Добра. Открыта. Весела.
В следующую секунду гусеница превратилась в шмеля и, забасив, вылетела в окно.
– Природа уникальна. – Сказал Присусин и отпил чай.
– Присусин, скажи честно, я не безразличен тебе? – Спросил Козьма.
– Ну что ты, Козя, ты очень дорог мне, правда.
И они оба заплакали.
Потом Козьма предложил станцевать танго.
Поставив пластинку с песней «Утомлённое солнце», они экстравагантно исполнили чувственный танец. За ними наблюдал некий Захудин Коля, сосед по квартире, который недавно зашёл к ним по делу.
В руках он держал за лапы, повисшую чёрную ворону, размером с крупного гуся.
Заметив Захудина, Присусин отпрянул от Козьмы, запрыгнув на диван и начал листать журнал. Козьма стоял.
– Я вот что зашел-то… Ох, хорошо плясали, черти, я чуть сам не начал. – Смеялся Захудин. – Но я не об этом. Я вот чего принёс.– Сказал Захудин и бросил ворону. – Ну, я пошёл, ух, черти!
Козьма бросился к вороне, поднял крыло, отпустил, крыло упало, раскрыл вороне глаз, отпустил, глаз закрылся, послушал сердце и сказал горестно:
– Сердце постукивает, хотя внешне – мертва, нужно искусственное дыхание.
И тут же приступил к нему.
– Ты что, сдурел?! – Вскрикнула ворона и оттолкнула Козьму. – Жива я, и тому придурку, час твердила, что жива! Просто бури магнитные, состояние сонное, уснула, так он за лапы и сюда притащил! Сплю я, понимаешь? – Негодовала ворона.
– Не буду мешать. – Смутился Козьма.
– Нет уж, дорогой, фигушки, давай, швырни меня из окна, да подальше! Что ж мне на своих ногах шлёпать? – Ворчала ворона.