Раньше, после таких вот семейных размолвок с мужем, она довольно легкомысленно представляла себе последствия развода. Ну, подумаешь, вернется в свою квартирку вместе с сыном, найдет какую-нибудь работу и будет жить, как все матери-одиночки. Вернее, разведенки с ребенком.
И только Наташа расписывала ее жизнь без Бориса в мрачных красках, убеждала ее ни в коем случае не разводиться, чтобы не потерять все те блага, что она имеет: надежный и состоятельный муж, прекрасный дом и возможность не работать.
Она, эта веселая и легкая молодая женщина, порхающая по жизни, как мотылек, внушала Жене мысль, что брак любви не помеха, что можно, находясь замужем за Борисом, спокойно встречаться с любовником, в данном случае – с Павлом.
И кого сейчас винить в том, что Женя послушалась ее и изменила Борису? Вряд ли в этом виновата Наташа. У Жени что, мозгов, что ли, нет совсем?
Мозги. В том-то и дело, что нет у нее сейчас никаких мозгов. Совсем разум потеряла. И медленно сходит с ума от любви или, скорее всего, от страсти к Журавлеву. Всё запустила, в сад не выходит, ничем не интересуется, аппетит потеряла, и на Бориса боится лишний раз взглянуть, ей кажется, что он обо всем догадывается. Единственная ее радость сейчас заключалась в маленьком сыне, с которым она стала проводить больше времени. Хотя бы это наполнило ее жизнь каким-то смыслом.
Вернулась в ее жизнь и Тонечка, подруга, которая как-то постепенно отстранилась, уступив место Наташе. И теперь, когда Наташи не было, она чаще стала приезжать к Бронниковым.
Тоня жила в самом Подольске, недалеко, и каждый ее приезд доставлял Жене радость. Только с ней Женя могла поделиться своими переживаниями. Конечно, Тоня со свойственной ей прямотой и откровенностью отговаривала Женю от развода, пыталась объяснить, как повезло Жене с мужем и на какой опасный путь она вступила, поддавшись своим чувствам к Журавлеву. Но Женя не злилась на нее, молча выслушивала, при этом не переставая думать о Павле, страдая от его молчания.
Первое время, когда Журавлев перестал отвечать на ее звонки и сообщения, она придумывала разные веские причины этому, оправдывала его. Предполагала, что он снова приболел или что потерял телефон, но потом, выяснив у Реброва, что Павел жив и здоров, расстраивалась.
«Да всё с ним в порядке, что с ним сделается-то?» – говорил Валерий, и в его тоне она чувствовала сдержанность и какую-то отстраненность.