Ирис вышла из замка и, чуть призадумавшись, решила прогуляться прежде, чем вернуться в свою лавку (а именно так она теперь называла свой домик, любезно предоставленный Принцем Туллием в безвозмездное пользование). Не желая думать о причинах своей резкой вспыльчивости во время недавней беседы с придворным кудесником, девушка постаралась сосредоточиться: следует как можно скорее дойти до Регенсвальда и зайти в таверну со сладостями.
Она невольно стыдилась своего сегодняшнего поведения, но бездействие и равнодушие Крапсана вывели ее из себя. Хотелось наброситься на него, поколотить, да что угодно, лишь бы сбить спесь, которая могла привести к неожиданным неприятностям. Ирис не научилась испытывать пиетет к его гордому званию кудесника, поскольку он так и остался для нее неприятным мужчиной, зазнайкой, от которого все время необходимо ждать какой-то подвох. Может она ему и завидовала – все же Крапсан был весьма талантлив и искусен, – и именно зависть застилала разум, уверяла девушку в том, что от него исходят не самые добрые намерения. Хотя почему тогда кудесник раздражал ее одним своим видом, как и она – его? Волшебница часто задумывалась над этим, но, в конечном счете, пришла к выводу, что в них заложено слишком много разных энергий, которые не позволяли заключить перемирие.
Ирис отогнала рукой шмеля, словно вызвавшегося быть ее провожатым. Насекомое нервно закружило в воздухе, а потом улетело прочь. Слабый ветер вовсе стих, и вновь воздух стал настолько сухим, что, казалось, Балтиния вот-вот превратится в Сарму.
Несколько месяцев подряд, в тот или иной момент, по непонятным причинам вдруг начиналась сильная засуха, тянувшаяся до самого побережья. Все запахи ощущались до тошноты отчетливо, горло перехватывало и саднило, как от сильной ангины, глаза с болью слипались, хотя не были засыпаны песком, а тело превращалось в неподатливую обезвоженную массу. Засуха воздействовала на каждого человека с той или иной силой, изощренно выматывая и быстро отступая без видимых последствий.
Ирис сняла мантию и, небрежно перекинув ее через левую руку, попыталась утешить себя тем, что вскоре погода переменится и вновь можно будет наслаждаться вездесущим бризом. Между тем дышать становилось все тяжелее. Ничего не оставалось, кроме как обмахиваться ладонью до боли в кистевом суставе и думать: как хорошо, что она надела легкое платье и не собрала волосы в сложную прическу.