В выделенной Ирис пещере было светло и тепло: из нескольких каменных колодцев вырывались языки подземных костров, обогревавших сильнее, чем кухонная печь в замке. Девушка устроилась в самом темном, но защищённом от случайных искр уголке. Один плед она расстелила как простыню, а второй свернула в аккуратный валик наподобие подушки, положила рядом книгу заклинаний, небольшой котелок, чтобы растапливать в нем снег, и с облегчением сбросила шубу. Поглядев вниз на сапожки, Ирис решила на всякий случай не снимать обувь.
Осматривая свою пещеру, она обратила внимание на многочисленные каменные шипы, как кораллы, вырастающие из пола и стен. Разнервничавшись, девушка вновь залезла в ларец, достала оттуда коробочку с ниткой и иголкой и переложила в карман платья. Железки клацнули друг о друга, а ткань чуть оттопырилась. Хлопнув для надежности по боку, Ирис сосредоточилась на затейливых рисунках, будто высеченных и одновременно растертых по стенам. Здесь присутствовали совершенно разные цвета: болотная зелень переплеталась с винными оттенками, переходя в глубокую синеву морского дна и выливаясь оранжевым всплеском увядающего листа. Кое-где, совершенно небрежно, появлялись серо-желтые кляксы, поблескивающие и отвлекающие от узора, как фрукт на белой салфетке.
Девушка принюхалась: это сравнение пришло на ум не просто так. Теперь, когда волшебница окончательно согрелась, то смогла среди непривычных запахов уловить парочку знакомых, напомнивших о ее собственном сарае. Она внимательно огляделась и подошла к уступу, отгораживающему небольшое пространство пещеры от огня. Рядом валялось несколько фиг. Ирис подняла их и заглянула в сам закуток: там друг на друга были повалены ветки с созревшими плодами груш, фиг и персиков, а сбоку виднелась горка вяленой рыбы, и стоял большой горшок, вряд ли предназначенный для воды.
– Что ж, в гостеприимстве им точно не откажешь, – пробормотала Ирис, прикидывая, раз съестные припасы хранятся здесь и лучше их не перемещать, то надо выбрать укромное место для уборной.
Чуть освоившись, она вновь вышла на воздух. Казалось, здесь не опаснее, чем в саду у Принца Туллия, но все же запахи, звуки и краски были совершенно иными, чем в любом уголке Архипелага. Ирис прикрыла глаза. Зачесалось пересохшее от ветра лицо, и задеревенели руки, и девушка будто почувствовала, как сливается со снегом, и только благодаря какому-то внутреннему огоньку она окончательно еще не стала с ним одним целым.