Ирис толкнули на один из выступов, венчающих вход в пещеру. От удара затылком о камень все расплылось перед глазами, и теперь разноцветные акварельные пятна стали единой композицией с какофонией голосов в голове. Заламывая кисти рук и переминаясь с ноги на ногу, она почувствовала себя на помосте перед самой взыскательной публикой, которой подсунули пьяное и откровенное ярмарочное представление вместо интересного спектакля, наполненного глубоким смыслом и тончайшими аллюзиями на уродство окружающего мира.
Между тем, самый главный зритель, Лелайкис белой лентой вынырнул из гущи своих сородичей и, почти ткнув ее клыками в живот, отчетливо рыкнул:
– Пойдет с нами. – От легкого удара гигантского хвоста покатились мелкие камушки, больно резанувшие девушку по руке.
Ирис не успела ничего возразить, как снова таинственная сила с теплым дыханием и отсутствием запаха, дернула и толкнула в темноту. Потеряв последнюю связь с реальностью, волшебница, пошатываясь, зашагала следом за десятком пестрых драконов, скользнувших в темноту. Лишь изредка ей мерещился сочувствующий блеск знакомых янтарных огоньков, так похожих на сотни других, что, не ровен час, можно было перепутать. Ее крутило во все стороны, как целый ворох листьев, потревоженных ветром. Постоянно обо что-то или кого-то ударяясь, тело стало воспринимать подобное истязание как нечто само собой разумеющееся. Каждый удар отуплял, происходящее перестало вызывать какие-либо эмоции и мысли.
От постоянного мельтешения картинок затошнило так сильно, что Ирис рефлекторно прикрыла рукой рот. Глаза сами собой зажмурились, и на несколько минут стало гораздо легче: по неизвестной причине боль от ударов притихла, однако по левой ноге пробежал подозрительный холод, а следом невыносимо защипала икра.
Внезапно Ирис споткнулась об одного из драконов. Потеряв равновесие, она повалилась на его спину и чудом умудрилась увернуться от двух шипов, торчащих из крыла. В распахнувшиеся глаза ударил яркий до боли, металлический свет. Волшебница зажмурилась, а потом сквозь приоткрытые веки попыталась разглядеть его источник.
Первые секунды не было ничего, кроме раздражающего блеска, неестественного и непривычного, затмевающего собой все. Но, как и все однообразное, он быстро приелся и уже не мог ничем удивить. Девушка смогла различить многочисленные очертания овальных яиц, которые и излучали странное сияние. Гладенькие, украшенные тонкой черной росписью, они располагались в строгом порядке. На ум пришло сравнение с аккуратненькой коробочкой для яиц, изготовление которых в Лорении считалось особым искусством.