– Если тебе угодно так думать, то да, выгоняю.
Теодора подумала, что не будь ее здесь, на лице этой женщины не отразилось бы такого яростного возмущения. Но того, что ее, эталон элегантности и холодного правосудия, так резко осадили в присутствии обидчицы, она стерпеть не могла. Негодование и неприкрытое презрение глянули на Теодору синими глазами уязвленной в своем былом величии женщины. Величии, которое, по всей вероятности, не ставил под сомнение ни один представитель мужского пола, кроме ее собственного сына. Если до сих пор Теодора не была уверена в том, как выглядит уничтожающий вдребезги взгляд, то теперь смогла ощутить его на себе в полной мере. Мать Романа больше не проронила ни слова. Вздернув подбородок, она отвернулась, села в машину и резко вдавила педаль газа, но Теодора успела заметить целый, не подпорченный ни единой царапиной перламутровый бампер.
– Ты что здесь делаешь?
Теодора вскинула голову, глядя на то, как намокли, потемнели и прилипли ко лбу его волосы.
– Ты поверишь, если скажу, что оказалась здесь совершенно случайно?
– Случайно заехала в глушь, чтобы подбить машину моей драгоценной мамочки? Ты лучшая из известных мне людей, Теодора Холл.
Он слабо улыбнулся, и ее оцепенение начало спадать.
– Ты совсем продрогла. Входи.
– О нет, я лучше поеду!
– Чушь, тебе нужно обсохнуть. Идем.
Не дождавшись ее ответа, Роман двинулся в сторону дома крупным шагом. Она не хотела следовать за его широкой спиной в коттедж, подсвеченный низкими фонарями, свет которых в снежном мареве казался жидким янтарем. Успокаивающим и желанно теплым. Не хотела оставаться с ним сейчас. Но, блокируя дверь своей машины и делая несколько шагов по подъездной дорожке, подумала, что, возможно, это именно то, что ей необходимо.
Внутри дом оказался очень уютным. Теодора с удовольствием вдохнула теплый воздух, пахнущий морилкой для дерева и согретыми огнем дровами. Замерзший нос грозил вот-вот потечь. Роман скинул пальто и отвел от лица прилипшие волосы. У себя в гостиной он выглядел еще выше. Проводив девушку в просторную комнату с камином и роялем у окна, он принес мягкую шерстяную кофту, в которую Теодора тут же закуталась, удержав себя от того, чтобы вдохнуть ее запах – хозяина и этого дома. Она отчетливо почувствовала его впервые, хотя много раз засиживалась с Романом в кабинете или архиве, склонившись над бесчисленными записями и графиками. Перец, ветивер, кожа, табак и какая-то едва уловимая сладость.