Когда полковник взял меня к себе в округ, у него сильно болела жена. Ему приходилось нести службу, и по несколько раз в день отлучатся домой, когда у Валентины начинались приступы. В этот момент я как мог, прикрывал его отсутствие. Болезнь запустили до такой степени, что приступы из одного раза в неделю стали ежедневными. В конце моей службы они приходили по два три раза в сутки. В самом деле, жена, по несколько раз в день умирала. Однажды я стал невольным свидетелем такого события. Тогда мы с Валентин Ивановичем ехали с Военпроекта. О звонке жены полковник узнал на проходной части, он даже не высадил меня, сразу развернул военный УАЗ и вот мы в квартире полковника. Картина не для слабонервных. На полу лежала вымотанная приступом женщина с растрёпанными волосами. Все тело её дрожало, лицо и руки, сильно разодраны. Из ран сочилась кровь. У неё уже начиналась астма, она задыхалась. Валентин Иванович вдруг достал из кармана шинели коробочку, сел на пол, положил голову супруги себе на колени. Затем вытащил из коробочки ингалятор и вставил кончик трубки в рот жены. Всё это время полковник свободной рукой гладил жену по голове
и приговаривал:
– Всё Валечка всё, ничего не бойся, дыши я тобой.
Тогда я стоял и смотрел на человека убитого горем, и ничем не мог помочь ему, потому что знал картину болезни. За время болезни полковник возил её к разным светилам, лечил в лучших больницах, даже по просьбе жены они посещали народных целителей. Валентине становилось всё хуже и хуже. В итоге ей установили какой-то диагноз, связанный с нервной системой, полковник даже стеснялся произнести его вслух. Посоветовали положить в специальную клинику для её же безопасности, так как любая сиделка сбежала бы от больной при первом приступе.
Вот, что до этого рассказывал мне Валентин Иванович о болезни супруги:
– Приступ у Валентины начинался неожиданно, беспричинно. Сначала начиналась увеличиваться частота сердечных сокращений, через пять минут была уже сильная тахикардия, пульс доходил до ста пятидесяти ударов в минуту. Одновременно у неё возникал сильный зуд, она взрослая женщина, не помня себя, расчёсывала до крови разные участки своего тела. Если жена в это время была одна, то полковник заставал её испуганной до полусмерти, до такой степени, что она не могла произнести минут десять ни единого слова, только вся дрожала и даже временами щёлкала зубами.