– Что это тебя потом заливает?
– Говорю же, заболел. Горю весь, хоть помирай.
– Ну, ты даешь! Серьезно, что ли? А то я смотрю, смотрю, никак понять не могу: вроде, за ночь всяко бы протрезвел. Не мог вчера внятно и понятно объяснить? А то обиделся, распсиховался… Совсем в лесу одичал. Ну, ладно, свободен.
Махнув рукой, он сел за стол, взялся за какие-то бумаги, не обращая внимания на Ивана.
С трудом сдерживая себя, Иван сказал:
– Андрей Николаевич, а как же с больницей? Меня ведь вряд ли примут.
Участковый раздраженно поднял на него холодные глаза, коротко бросил:
– Иди, позвоню.
– Спасибо, Андрей Николаевич, век помнить буду твою доброту,– пробормотал Иван.
Хотел даже улыбнуться, а вышла страдальческая гримаса.
Глава четвертая. Кровавый иней
Дидэнко собирался на охоту – смазывал возле балка лыжи для лучшего скольжения. В дверях, заслонив своей впечатляющей фигурой весь проем, стояла озабоченная жена повара. Мороз, не мороз – полные щеки ее всегда разрумянены.
– Олег, Олег! Патроны не забыл?
При своей мощной фигуре она имела писклявый и довольно нудный голосок.
– Не забыл,– буркнул повар, не поднимая головы.
– А топорик? Топорик взял? А то, может, и правда лося придется разрубать?
– Какой там лось!..– досадливо глянул на нее Дидэнко.– Зайца хоть бы словить.
– Словишь, словишь!– весело заверила жена.– Ты у меня, Олежек, мужчина хоть куда!
Она его частенько донимала своей навязчивой заботой. Вот и в тот раз в нем начинало зреть раздражение. Тем более, что кто-то пытался выглянуть из-за плеча жены и ехидно ухмылялся.
– Олег, а ты пояс меховой надел? Надень, а то поясницу прихватит.
Дидэнко не ответил. Он сопел, натягивая на валенки широкие резинки крепления, и с трудом сдерживался, чтобы не шугануть ее…
– Оле-ег!– не отставала жена.– Так надел или опять забыл?
На сильном морозе резинки потеряли эластичность. Дидэнко натянул одну, и она лопнула.
– Ты меня оставишь в покое, наконец?– заорал он.– Крепление из-за тебя оборвал!
– Олежек, я ж хотела как лучше,– жалостливо запела жена.– Ну, надел?
Повар зарычал по-звериному, и жена мгновенно скрылась в дверях – от греха подальше.
Подошел вразвалочку рыжий Василий. Шапка набекрень, рот до ушей.
– Ты, Олег, если того, если завалишь, сразу сюда беги. У меня трактор наготове будет, прогретый. Вмиг притараним.