, но она еще совсем малышка. У матушки не будет даже человека, с кем можно было бы по душам поговорить, а у ветреного отца на уме только старшая жена, которая будет с ним ночи напролет предаваться вину и веселью. Прежде их с матушкой любимой забавой было готовить цветочное вино, а потом пускать по воде наполненные чарки, чтобы те плыли, будто маленькие лодочки. А что теперь? Ненавистная госпожа Го отняла и это. Будь Цзялань на месте матушки, она бы тоже возненавидела такого человека.
– Цзялань, доченька! – Она только собиралась сесть на лошадь, как матушка подбежала к ней.
– Матушка! – Цзялань распахнула объятия и крепко прижалась к матери, слезы ручьем полились из ее глаз.
– Пусть твой отец всласть повеселится, боюсь, немного ему осталось счастливых дней, – Цуй Минчжу злорадно прошептала проклятия на ухо дочери.
– Матушка, что вы? – пораженная, Цзялань резко оттолкнула ее. Неужели в трудную минуту мать бросит отца? Неужели в семье начнется смертельная вражда?
Вдруг откуда ни возьмись прилетела стайка неизвестных черных птиц, множеством голосов разнеслись их горестные крики. Птицы покружились пару раз над двором усадьбы и вдруг бесследно исчезли, скрывшись в облаках.
– Даже чудо-птицы явились к нам на праздник, какая радость! – Из покоев старшей матушки госпожи Го донесся громкий и радостный смех отца. Матушка вся задрожала от злобы, и Цзялань подхватила ее под руку, не зная, как утешить.
– Госпожа, вы уже полдня на ногах, пойдемте в покои – отдохнете. Только сделали миндальное молоко, надо пить, пока горячее, – вперед с поклоном выступила Амань. Она все понимала и в нужный момент подоспела, чтобы успокоить досаду Цуй Минчжу.
– Цзялань, доченька, твой отец сказал, то были чудо-птицы, а ты как думаешь? – Лицо матушки вспыхнуло, она будто не заметила руку помощи, протянутую ей Амань.
– Матушка, это просто стайка обычных птиц, и все, к чему беспокоиться? – скривилась Мужун Цзялань, не желая, чтобы мать уклонилась от начатого разговора.
– Какие еще чудо-птицы – то были вороны, питающиеся падалью! Эти птицы приносят беды, они прилетают только в те места, где скоро кто-то умрет, – презрительно пробормотала Цуй Минчжу.
От услышанного у Цзялань кровь застыла в жилах. Обида матушки оказалась глубока, как черная бездна.
– Амань, господин Мужун сказал, что стайка черных птиц, что только что улетели, – это чудо-птицы, верно? – Цуй Минчжу все не унималась.