Он смеется, затем глубоко кланяется.
«Доброго дня, лебедушка», – говорит он, прежде чем я поворачиваюсь и тороплюсь обратно на пирс. Но, я не успеваю сделать и шагу, как спотыкаюсь о мешки с морепродуктами у ног мамы. Вот чем она торгует. «Семейное купечество», как называет это мой брат. Но, наше маленькое семейное дело заставила меня растянуться на пирсе, на передней стороне. «Осторожно!» Передо мной пара черных потертых ботинок.
Я щурюсь на нового путешественника. Он светиться на солнце, как фонарь ночью. Улыбаясь, новый торговец наклоняется, чтобы поднять меня.
«Нет!» – закричала мама.
Я чувствую, как костлявые пальцы мамы цепляются за мое плечо, как раз в тот момент, когда торговец поднимает меня на ноги. Затем, все становится тихо, очень тихо.
Слишком тихо. Я хмурюсь, глядя на маму.
Ее рука все еще крепко лежит на моем плече, а другой рукой она держит обнаженное запястье нового моряка. Я заметила, что он не носит ленточки.
Он смотрит на меня. Его глаза широко раскрыты и сверкают, как звезды ночью.
Его сияние тускнеет. Оно проникает мне в плечо, ползет по ключице, как будто пытается пройти через меня, чтобы добраться до мамы. Моряк переводит взгляд на то, как мама сжимает его собственное запястье, и выглядит растерянным.
«Простите меня.» Мама разговаривает с ним. Она не смотрит на меня. «Я ничего не могу с этим поделать», – говорит она. «Пожалуйста, у меня есть дети…»
«Мырзек», – шипит он на нее. Она отталкивает меня от него.
Я делаю шаг назад и испытываю внезапное желание уткнуться в ее пышные слои юбки. Мне не нравится, как смотрит на нее этот моряк.
Я оглядываюсь на торговца с добрыми глазами, который носит ленточку. Но, он больше не добрый. Он вытаскивает длинный меч, и поднимает его…
«Мама!»
Мой крик разносится ветром, когда лезвие рассекает воздух. Я пытаюсь оттолкнуть ее с дороги. Я не успеваю, и мама отталкивает меня от себя, я падаю на спину. Кровь полосит надо мной точками.
Меч широко рассекает ее переднюю часть и позволяет алому цвету летать по воздуху, также ярко, как и при убийстве ворон.
Прошли годы, прежде чем я по-настоящему поняла, что произошло в тот день. Эти моряки были Отроками. Детьми Богов. Они убили мою маму у меня на глазах, а затем оставили меня плакать над ее безжизненным телом, пока Владимир не утащил меня домой после захода солнца.