Наконец, он откашлялся и произнес, его голос звучал строго, сдержанно и официально:
– Виктория Сергеевна, зайдите в мой кабинет.
Я похолодела. «Виктория Сергеевна»… Как же это формально и холодно! Как будто между нами никогда ничего и не было. Я кивнула, стараясь не выдать своего волнения. В приемной повисла напряженная тишина.
– Мы же собирались спуститься выпить кофе, – напомнила «умница, красавица», в ее голосе слышались нотки ревности и раздражения.
Алекс едва сдержался. Взгляд, которым он окинул ее, был полон предупреждения. Она вмиг затихла, словно пристыженная.
– Я… кое-что нужно обсудить. Это важно.
– Подожду тебя внизу, – пробормотала она и, бросив на меня мимолетный, изучающий взгляд, направилась к выходу.
Алекс молча открыл дверь своего кабинета и вошел первым. Я робко последовала за ним, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри меня бушевал ураган.
Кабинет – а-ля тронный зал – был светлый, с окнами в пол, обставлен в строгом деловом стиле. Ничего личного, никаких намеков на его внутренний мир. Он стоял у окна, спиной ко мне, и смотрел на город. Я чувствовала его напряжение, оно висело в воздухе, словно электрический заряд.
Он молчал. И я молчала. Тишина давила, и с каждой секундой мое волнение нарастало. Наконец, он повернулся.
Его взгляд был прикован ко мне. Он не говорил ни слова, просто смотрел, и я видела, как его зрачки расширяются.
По его лицу бежала тень. Тень тоски, утраты… Я причинила ему такую боль, когда сбежала от него тогда в Париже, и видеть ее сейчас, отраженную в его глазах, было невыносимо.
Потом, словно что-то сломалось внутри, на его лице появилась другая эмоция. Что-то похожее на… благоговение? Он смотрел на меня, как на чудо, как на воскресшую из мертвых.
– Вика… – прошептал он, и мое сердце пропустило удар. Дыхание сбилось и вообще меня не слушалось. – Ты мне звонила этой ночью?
Он спросил, хотя уже знал ответ. У меня на лице все было написано. Мне было чертовски стыдно! Щеки пылали огнем.
– Да, я это… вот, – ну, не умею я объяснять свои тупые поступки!
Всплеснула руками и опустила вдоль тела.
Спросил бы он: «Вика, какого черта ты бросила меня с кольцом в Париже и унеслась сломя голову?», я, наверное, отвечу точно так же.
– За все эти годы другого повода позвонить не нашла?
– А ты не мог записать себя в моих контактах попроще?