– Как вы думаете, «Заслон» теперь тоже вытеснят из проекта? – спросил Дагур.
Чаттал зловредно ухмыльнулся:
– Пусть для начала найдут новых поставщиков и квалифицированных инженеров с опытом подобной работы.
– Ну, часть клапанов-то уже поменяли на наругинские, – Дагур пожал плечами. – А ваш «Заслон» – вот незадача – не наругинская компания.
В чем Дагур прав, так это в том, что в любимчиках нынешнего руководства сотрудники из Сармо-Лиории не ходили.
– У нас сплоченный и дружный коллектив. Руководство стремится к тому, чтобы мы все вместе работали должным образом для достижения общей цели, – межу тем довольно косноязычно закончила речь Сингу.
После своего не слишком длинного выступления директор вынуждена была отбиваться от беззастенчиво наседавших на нее вопрошающих.
Членов комиссии по надзору, по большей части, интересовали вовсе не космологические, физические или технические тонкости. Им нужно было внимание, общественный резонанс, скандал, наконец. А потому вместо конструктивного обсуждения посыпались вызывающие вопросы и обвинения.
– Доктор Сингу, вам известно мнение бывшего директора Центра доктора Нергара и его требования по строительству еще одного защитного контура?
– Как я уже отметила, мы приняли меры по улучшению безопасности. Ускоритель надежно защищен от утечек любого вида излучения и критических поломок оборудования. У нас нет причин полагать, что может случиться нечто из ряда вон выходящее.
– Вы рассматривали представленные им вероятностные модели генерации топологических дефектов и преобразования материи?
– К сожалению, у нас до сих пор нет четких рабочих решений.
– Планируете ли вы отложить эксперименты, связанные с использованием орбитальных гравитационных лазеров? Согласно некоторым расчетам, принимаемое от них излучение способно воздействовать на бозонные конденсаты. Данный вопрос пока никак не изучен.
– Я не вижу оснований для каких-либо опасений насчет конденсатов, а стало быть, и для отсрочек, – ответила Сингу. – За всё время мы не получили подтверждения возможности такого исхода. Напомню – я уже отвечала на вопросы по безопасности. Я ученый. Получение новых результатов – моя профессия. Нам известны критические допущения. Из них следует, что вероятность неконтролируемой реакции стремится к нулю.
– Если мы рассуждаем о событии, которое никогда не происходило, или о процессе, который плохо изучен, любая оценка, которую мы можем представить, – лишь обоснованное предположение. Мы не в состоянии определить, какие риски будут приемлемы, и мы не можем компенсировать предположительно разрушительные последствия негативного события малой вероятностью этого самого события.