Отец рассказывал, что чай пили так: сначала пили родители, при этом дед доставал с божницы стакан, мутный от времени, и наливал чай. В стакане лежали кусочки старого лимона, который ему присылали уже жившие в городах сыновья, а так как это было редко, то он пил со старым. Когда родители звали ораву, с полки каждому давали микроскопический кусок сахару. Они пили чай так – с хлебом, а когда кончали, клали сахар за щеку и бежали на двор.
В деревне жил помещик Якундин, холостой и одинокий, и дед был еще крепостным.
Этот Якундин путался с сестрой деда, и она ему родила 14 человек детей, из них только одна девочка.
Дети по мере вырастания усыновлялись им и занимались каким-нибудь хозяйством, как например, кузнечным, столярным, слесарным и т. д. и, женившись на крестьянках, строили себе домики и жили тут же. Таким образом, образовался завод сельскохозяйственных орудий.
•••
Один из них, из младших, был взят в армию. Как усыновленный, он считался дворянином, но не совсем себя им чувствовал. Отбывал он повинность простым солдатом, но в Семеновском полку в Петербурге, а потому по воскресеньям заходил к нам, и я любил носить его тесак.
Он был высок ростом и курносый.
•••
Итак, мой отец ушел чернорабочим на строившуюся тогда железнодорожную ветку. Продвигаясь по направлению к Петербургу, постепенно обтесывался и даже научился от мастера читать и мало-мальски писать.
Добравшись в Петербург, отец поступил рабочим в кондитерскую. Он дослужился уже до помощника кондитера, как случился скандал, который окончился крахом кондитерской карьеры: поссорился с хозяином и пустил в него гирей; гиря не попала в него, а в огромный сломанный аквариум. После этого его никуда не брали. Пришлось сделаться дворником, официантом и даже натурщиком.
Отец был хорошо сложен, у него были красивые руки и небольшие ноги, хорошо развитая мускулатура.
Натурщиков брали во дворец какой-то. Они стояли в трико, напудренные, со щитами, мечами и копьями у балюстрады лестницы при входе; стояли неподвижно в позе – час при начале бала и час при отъезде. За это им хорошо платили, но отец говорил, что он шел туда, только сильно нуждаясь, – было это ужасно противно и издевались дамы, которые веером раздражали некоторые места, так что приходилось закрывать их щитом, если он был.