Моя учеба тоже страдала. Я заваливала немецкий и алгебру, мне едва ли удавалось не завалить историю и английский. В конце осеннего семестра я ручкой исправила кол с минусом на четверку с плюсом, молясь, чтобы папа не пошел сверяться с учителем. Я убеждала себя, что буду учиться лучше, что догоню всех одноклассников, но на самом деле все мои мысли были только об Элвисе.
Однажды, когда я была у Элвиса, я уснула, пока ждала, чтобы он закончил свое занятие карате. Когда он спустился и увидел, как я вымотана, он спросил:
– Присцилла, по сколько часов ты спишь?
Чуть подумав, я ответила:
– Около четырех или пяти часов. Но все будет нормально, – поспешила добавить я. – Просто сегодня я еще больше устала, потому что в школе было несколько контрольных.
Элвис задумался. После небольшой паузы он сказал:
– Пойдем-ка наверх. У меня кое-что для тебя есть.
Он провел меня в свою комнату, где вложил мне в руку несколько белых пилюль.
– Я хочу, чтобы ты их принимала, они помогут тебе не засыпать днем. Принимай по одной, когда почувствуешь, что тебя клонит в сон, но не больше одной, иначе будешь ходить колесом по коридору.
– Что это за таблетки? – спросила я.
– Этого тебе знать не нужно. Нам такие дают, когда у нас учения. Без них я бы сам ни за что не справлялся. Но ты не переживай, они безопасные, – сказал он. – Спрячь их и никому не говори, что они у тебя есть, и не принимай их каждый день. Только когда тебе не хватает заряда энергии.
Элвис искренне думал, что делает доброе дело, снабжая меня таблетками, и я уверена, что ему и в голову не приходило, что они могут навредить – ни ему, ни мне.
Я не стала принимать эти таблетки. Я убрала их в шкатулочку, куда складывала другие интересные вещи – это была моя коллекция портсигаров и записок от Элвиса, – а саму шкатулку спрятала в ящике.
Позже я узнала, что это был «Декседрин»[2], который Элвис открыл для себя в армии. Сержант выдал эти таблетки нескольким ребятам, чтобы они не засыпали на посту. Элвис, привыкший жить жизнью артиста и ненавидевший ранние подъемы, начал принимать эти таблетки, чтобы пережить долгие изнурительные часы на службе. Он рассказал мне, что начал принимать снотворное незадолго до призыва на службу. Он боялся бессонницы и лунатизма, от которого страдал с самого детства.
Когда он был еще маленьким, однажды он во сне вышел из дома на улицу в одних трусах. Сосед разбудил его, и он, смущенный, пустился бежать домой. Был другой случай, когда он чуть не выпал из окна. Так что, чтобы избежать несчастных случаев, он спал с родителями, пока не подрос, и он всю жизнь боялся, что снова начнет ходить во сне. Именно поэтому он обычно просил кого-то спать с ним.