Вот, место вроде приличное. Народу тьма и на всех один бармен. Парень не тупит, конечно, суетится. Да и я не дурак, прекрасно понимаю, что чем больше осень вступает в свои права, тем горячее сезон во всех заведениях Москвы. Но пятнадцать минут для чёртовой кружки пива? Серьёзно?
Начинаю невольно задумывается, что в нашем баре такой дичи точно никогда бы не случилось. И дело не в том, что он у нас в три раза меньше, а новых лиц там никто не видел уже несколько лет. Не-а. Дело в том, что оставить в пятницу за баром одного человека просто не профессионально, что ли?
Хотя жёлчь, подкатывающая к горлу, подсказывает, что бесит меня всё-таки не только это ожидание, но ещё и гребаные стереотипы. Общественные рамки, которыми нас с самого детства награждали любители Ницшей и Шопенгауэров. Для таких мы всегда были дерьмом. И по Ницше, и по Шопенгауэру. Дерьмом, по определению, потому что били рожи тем, кто этого сам хотел или кто заслуживал. И что за границами этого их не интересует. Они тебя уже оценили и причислили к лику маргинальных слоев общества. И, благодаря этим стереотипам, бывшему футбольном хулигану, никогда в голову не придет открыть скромный бар с отголосками нулевых прямо напротив ЦУМа. Бар, где рядом с менеджерами среднего звена спокойно можно заметить известного блогера. И это злит, потому что выглядит стильно, спокойно и, что греха таить, прибыльно. Ещё и название придумали… «Штаб»… Вроде простенько, но запоминается. И сам бар, хоть не герой светских хроник, но на картах у него твёрдая пятёрка и пара тысяч положительных отзывов.
Проваливаясь в мысли о собственной состоятельности или несостоятельности, я не сразу замечаю, что чей-то звонкий голосок настойчиво пытается меня из этих мыслей вытянуть:
– Эй-й-й, привет! Что вам налить?
– Пиво. Светлое. Просто пиво. – Почти рычу и машинально обвожу взглядом окружающих в поисках источника звука, с исключительным желанием сказать пару ласковых, чтобы выплеснуть накопившуюся злость. Но еле сдерживаю смешок, когда глаза останавливаются на белобрысой макушке.
– Все законно, мне двадцать, – Недовольно бурчит эта макушка, будто прочитав мои мысли. – Прошу прощение за ожидание.
– Да ладно, понимаю. Ножки короткие, шажки маленькие. Издалека бежала? – Широко улыбаюсь, в попытке разрядить обстановку и не испугать девочку, но она моего юмора не оценивает.