Григорий стоял прямо перед Юрием и что-то сосредоточенно делал с его белоснежным шлемом, лежащим на коленях. Юрий мельком заметил в его руке красный маркер, когда Григорий на мгновение отнял руку, критически прищурился, оценивая свою работу, а затем снова склонился над шлемом. Он действовал с такой тщательностью и вниманием, словно художник-пейзажист, стоящий на вершине горы и переносящий на холст каждую деталь раскинувшегося перед ним вида, не упуская ни единого штриха. Юрию стало ужасно любопытно.
– Вот! Теперь-то намного лучше, – удовлетворенно произнес Григорий, отступая на шаг и с гордостью оглядывая свое творение. Остальные тут же согласно закивали и одобрительно загудели.
– Гриша, что ты сделал с моим шлемом? – спросил Юрий, пытаясь разглядеть изменения, но угол обзора не позволял.
– Сейчас сам все увидишь, – загадочно ответил Григорий, и в его глазах плясали озорные искорки.
Григорий, с таинственной улыбкой заговорщика, извлек из глубин кармана маленькое, тускло поблескивающее круглое зеркальце. Секунду он ловил нужный угол, словно настраивая волшебный прибор, а затем поднес его к лицу Юрия. И вот оно – отражение. В крошечном стеклянном мирке, на ослепительно белой поверхности шлема, огненным клеймом горели четыре буквы, четыре символа веры и дерзновенной мечты – СССР. Алый маркер оставил свой след – не просто надпись, а знак принадлежности, печать эпохи, вызов, брошенный небесам.
Юрий смотрел на буквы, и уголки его губ дрогнули, расползаясь в широкую, мальчишескую улыбку. Он перевел взгляд на товарищей, и в его глазах сверкнул озорной огонек – молчаливое спасибо, знак понимания, доля секунды чистого, незамутненного счастья перед лицом бездны. И тут же, словно прорвавшаяся плотина, салон взорвался смехом. Громким, раскатистым, освобождающим. Смеялись все – техники, врачи, корреспондент. Даже Герман Титов, чье лицо с самого утра было непроницаемой маской сосредоточенности и, возможно, легкой зависти дублера, не удержался. Редкая, искренняя улыбка тронула его губы, смягчая строгие черты, и он рассмеялся вместе со всеми, на мгновение став частью этого стихийного братства.