Склоны его были весьма круты, и про себя Ной именовал холм не иначе как горой. Хотя для горы размеры приходились скромные – вершина располагалась в сотне с небольшим метров над землей. Местные придерживались того же мнения, что и Аркадий, обзывая возвышенность горой. У нее имелось и название – Оэ.
Откуда оно взялось, никто вспомнить не мог. Не иначе как восточное имя пришло от соседей – до границы приходилось недалеко. А вот почему неприметный холм имел собственное название, объяснялось просто: у его подножия, на противоположной стороне, проходил участок транссибирской железной дороги. Полотно аккуратно проложили в обход возвышенности, и длиннющие составы, огибая препятствие, делали петлю, образуя живописную картину. Раньше даже собирались небольшие группы, которые, расположившись на одном из склонов, наблюдали за проезжающими составами. Как часто бывает, знаковое место людская молва не могла оставить без какого-либо наименования, вот и придумали.
Любопытно, что после того, как Ной поселился в домике, такая традиция сошла на нет. Не сказать бы, что виной тому стало его появление, по крайней мере, сам он ничего эдакого не предпринимал. До него доходили какие-то слухи, что люди вдруг начали бояться и дело якобы заключалось в необъяснимых случаях, приключавшихся с ними на вершине горы, вот только какой-либо конкретики не приводилось. Вполне возможно, истиной причиной подобного поведения являлось и вовсе нечто иное, а все рассказы про странности – досужие домыслы. Сам Ной в подобные вещи не верил, да и за время своего пребывания потустороннего не примечал. А жил он у горы уже четвертый год.
Еще раз убедившись, что никаких звуков со стороны железной дороги не доносилось, Ной решил прогуляться и направился прямиком к ней. Добраться можно было двумя путями: через гору и в обход. Первый был наиболее коротким, но подъем по крутому склону для Ноя приходился тяжелым испытанием из-за старой травмы (он и так почти всегда едва заметно прихрамывал на левую ногу), и он, по своему обыкновению, взял курс в обход. Так идти было дальше, но зато не надо было переть по склону. Да и до железнодорожного полотна пролегала огибавшая гору добротная грунтовая дорога.
Пока шел, Ной прислушивался к своим ощущениям, но ничего подозрительного не приметил. Стоял вполне себе летний день, солнце только-только перевалило зенит. Вокруг царила некая леность, утих ветер, тени стали совсем короткими. Слева от горы, по ту сторону грунтовой дороги, раскинулось поле. Где-то с одного его края темнела полоса – это железная дорога выныривала из ложбины, по которой пролегала на участке рядом с Оэ. Никаких поездов на ней видно не было, и Ной ясно понимал, что состав замолчал не где-то там, вдалеке, а сделал это довольно близко, скорее всего, прямо за горой.