Да было время, Антон писал и писал много. Его статьи о литературе считались интересными и глубокими, с его мнением считались. Он был вхож в кабинет главного. Антон лениво время от времени и сам пописывал, то стихи, то прозу. Его хвалили, говорили какие-то слова, иногда даже награждали. Но он чувствовал, что все это было как-то вымучено, ненастоящее все было. Ему хотелось написать что-то значительное и особенное. Но на это и времени не хватало и терпения. Он стал часто выпивать сначала с охочими до этого друзьями и знакомыми, с соратниками по перу, а втянувшись, начал часто прикладываться и в одиночку. Время шло, Антон в работе начал «топтаться на месте», как говорил главный, сетуя, что теряет ценного работника. А тут еще и вовсе конфликт случился. Антон в одной из важных критических статей допустил ошибку, которая привела к крупному конфликту, сначала с автором, который оказался прав, а потом и с редакционной коллегией. Чтобы замять все это, главному пришлось понизить его в должности, да и доверять теперь ему главный уже боялся. А когда Антон пришел к нему с просьбой отпустить поработать хоть какое-то время удаленно, главный даже обрадовался такому компромиссу.
Получив свободу от утомительного присутствия в редакции, теперь Антон вспомнил о доме в деревне. Но в этом деле ему не хватало там интернета. Посоветовавшись со сведущими людьми, и эту проблему удалось решить. Собираясь в добровольную ссылку, он решил покончить и с пьянством, тем более, что все те, кто дружно поддерживали его и составляли ему компанию, оставались в Москве, в гуще кипящей жизни.
С тех пор прошло уже два года, он давно уже привык к новой жизни. Она на него действовала успокоительно. Правда, ее монотонность его все больше делала инертным и заторможенным. Иногда что-то начинало мучить Антона и беспокоить где-то внутри, но он старался не возбуждать лишними рассуждениями это чувство. Ему даже немного нравилось присутствие этой загадки.
И вот в эту самую жизнь так неожиданно ворвалась загадочная Муза. Жили они теперь вместе и не вместе. Они даже есть часто умудрялись порознь, Муза вообще, казалось, в еде не нуждалась. Но очень часто разглядывала все, что ел Антон. Она любила наблюдать за тем, как он ест. Иногда он ей зачитывал какой-нибудь пассаж из той или иной своей статейки. При этом он сам же посмеивался над темами своих статей и над вымученными выводами, которые ему приходилось из себя выдавливать. Он замечал, что Муза слушала его из вежливости, а думала о чем-то о своем. Но это Антону, как ни странно, нравилось. Она же говорила очень мало и редко, только при необходимости, и очень конкретно. Наверное, если бы она появилась бы в его редакции, ее бы тоже сразу прозвали девушкой «не от мира сего». Так иногда называли некоторых поэтесс, заходивших в редакцию. Но в мире, который теперь окружал Антона Муза была очень даже уместна, она прекрасно в него вписывалась.