Часа через три он уже сидел за столом, отмытый и разгоряченный. Картошка в мундире, соленые грибы и огурцы стояли в ряд, аромат наваристой аппетитной ухи, зеленого лука и укропа расслаблял:
– Ну, вот, Паша, теперь и чайку можно, да и стопаря под ушицу! Да грибочков с огурчиком! Хороший нынче урожай, Паша! Очень хороший. На трудодни будут зерно выдавать, с хлебом да с кашей будем, значит. Надо будет сусек подделать.
Вся семья сидела за столом, сыновья с серьезным видом хлебали уху, годовалая Маша, не смотря на позднее время, тоже не спала, а вертелась у матери на коленях.
Рано утром, до рассвета по прохладе, Леонтий пошел на бригадный стан. Над полем стелился сплошной утренний туман. Вдруг из тумана, как из воды, вынырнул прицепщик Ваня:
– Дядя Леня, не ходите туда, там эти в фуражках приехали, Вас спрашивают.
– Чего ты мелешь? Кто приехал, кто спрашивает?
– Один из них ругается, говорит, куда он ушел, про Вас, как он посмел бросить работу, а ещё говорит, что Вас посадят. Дядя Леня, мужики меня послали, предупредить!
То, что могут посадить, это Леонтий знал, тоже точно: «Только вот – за что?» Правда, могут и не посадить, но это вряд ли! Время тяжелое, вон Егора Паногушина, кузнеца сельского, как забрали непонятно за что, рано утром, так уже, скоро, третий месяц ничего о нем не слыхать. Да и сам-то тогда, в тридцатых годах, семь месяцев ни за что отмотал!
Мысль сработала сразу: «Нужно рвануть в Барнаул, к родственникам матери, там отсидеться и поглядеть, куда эта чёртова кривая выведет! Город-то большой, поди, и искать не будут».
Пробираться до Барнаула решил вдоль берега Оби, подальше от дорог, да там и деревьев вдоль берега много, есть где затеряться.
К утру следующего дня он был уже в городе. Пока шел в город, Леонтий все время думал о том, кто же мог донести на него, да так быстро: «Ушел-то я домой поздненько вечером, домой пришел уже затемно, вроде ни с кем не встречался! Но, кто-то же донес!» Так и до сих пор он не узнал, кто же это был. Догадка, конечно, была! Но это – догад, а он не бывает богат! «Что ж, видимо так и не узнаю, кто?».
Родственники приняли беглеца, что ж делать, сами в свое время вынуждены были уехать из Барнаула, скрыться от расстрела всей семьей, правда, это было в 18-м или 19-м году! Но было. Так что знакомая ситуация, а свой своему поневоле друг.