Стена Плача молчала, храня в себе вековые тайны и надежды миллионов людей. Александр стоял перед ней, маленький человек перед лицом вечности, и знал, что отныне его жизнь навсегда связана с этими священными камнями и с городом, который стал его судьбой.
На следующий день Александр провёл в библиотеке Национального музея, словно в осаде, зарывшись в пыльных томах и древних картах, в отчаянной попытке найти хоть какую-то информацию о секретных раскопках, проводимых под Храмовой горой. Он искал любые упоминания, любые зацепки, любые намёки, которые могли бы пролить свет на то, что там происходило, но его усилия оказались тщетными. Всё было засекречено, словно покрыто толстым слоем пыли времени и тщательно охраняемо от любопытных глаз. Информация, казалось, испарилась, исчезла из всех доступных источников, оставив Александра в полном неведении.
Весь день его мучили сомнения, словно рой назойливых насекомых. Стоит ли доверять Амиру и Давиду, этим таинственным молодым людям, появившимся из ниоткуда и предложившим ему помощь? Не заманивают ли они его в ловушку, преследуя свои собственные, скрытые цели? Не являются ли они частью какой-то сложной игры, в которой он – всего лишь пешка? Эти вопросы сверлили его мозг, не давая покоя ни на минуту. Он чувствовал, что его преследуют, что за ним следят, что кто-то хочет помешать ему добраться до истины.
Но, несмотря на все сомнения и опасения, он не мог отступить. Слишком многое было поставлено на карту, слишком велик был шанс раскрыть тайну, которая могла изменить мир. Он уже перешёл черту, и теперь не было пути назад. Он должен был идти до конца, даже если это будет стоить ему всего.
Вечером, когда на Иерусалим опустилась ночь, окутав его таинственной тенью, Александр, словно заговорщик, крадущийся в темноте, направился к Львиным воротам, также известным как ворота Святого Стефана. Каждый шаг отдавался гулким эхом в пустых переулках, усиливая напряжение, которое сковало все его тело.
Сердце бешено колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица, его удары отдавались в ушах. Дыхание участилось, а в горле пересохло. Он чувствовал, что его ждёт что-то важное, что-то, что может перевернуть его жизнь с ног на голову. Что-то, что может изменить мир, или, по крайней мере, его представление о нем.