Александр не стал спорить, хотя тревога и страх сжимали его сердце в ледяной кулак. Он понимал, что у него, по сути, нет выбора. Он добровольно связал свою судьбу с этими двумя людьми, доверился им, доверился своей интуиции, которая подсказывала, что именно они знают ответы на мучившие его вопросы. Он доверился, в конце концов, своей вере в то, что он на правильном пути, что он должен пройти этот путь до конца, несмотря на все опасности и трудности.
Дорога до Дамаска заняла почти весь день. Они ехали по пустынным пейзажам, испещренным шрамами войны, мимо полуразрушенных деревень, брошенных автомобилей и блокпостов, где вооружённые люди в грязной форме с подозрением осматривали их документы. Александр чувствовал, как напряжение нарастает с каждым километром, как воздух сгущается, словно перед грозой. Он видел в глазах Амира и Давида ту же тревогу, ту же решимость, что и в своих собственных. Они ехали в самое сердце войны, в город, где смерть подстерегала на каждом углу, и каждый из них понимал это.
На границе их остановили военные, облачённые в потрепанную форму, их лица, измученные войной, не выражали никаких эмоций. Автоматчики с настороженностью наблюдали за каждым их движением, словно ожидая подвоха. Они тщательно проверили документы, дотошно изучая каждую печать, каждую подпись, словно искали малейшую нестыковку. Они задавали каверзные вопросы, пытаясь выявить ложь, провоцируя на ошибки. Александр старался держаться спокойно, сохранять невозмутимый вид, не выдавая своего внутреннего волнения, которое готово было вырваться наружу. Он чувствовал, как пот струится по его спине, как пересыхает во рту, как бешено колотится сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Он понимал, что от их хладнокровия и умения убеждать зависит их жизнь. К счастью, после долгих и мучительных минут ожидания, все обошлось. Военные, не найдя ничего подозрительного, неохотно вернули им документы и пропустили. Александр облегчённо вздохнул, чувствуя, как напряжение медленно отступает. К вечеру они добрались до Дамаска. Город был полон беженцев, спасавшихся от войны.
На улицах Дамаска царили хаос и нищета, картина, словно сошедшая с полотен апокалиптических художников. Разрушенные здания, зияющие чёрными провалами окон, напоминали изъеденные временем черепа, безмолвно свидетельствуя о разрушительной силе войны. Горы мусора, сваленные прямо на тротуарах, преграждали путь, источая удушающее зловоние гниющей органики и жжёной пластмассы. Дети, босые и одетые в лохмотья, рылись в этих отходах, словно голодные птенцы, выискивая хоть что-то съестное. Их лица, измазанные грязью, выражали недетскую усталость и отчаяние.