Однажды, сидя в маленьком, пропахшем кофе и специями кафе в самом сердце Старого города, потягивая крепкий арабский кофе и размышляя о своих безуспешных поисках, он случайно услышал обрывки разговора двух молодых людей, сидевших за соседним столиком. Они говорили шёпотом, словно боясь быть услышанными, и время от времени оглядывались по сторонам. Разговор касался археологических раскопок, которые велись вблизи Храмовой горы, места, священного для иудеев, мусульман и христиан.
– Говорят, там нашли что-то очень важное, – сказал один из них, понизив голос до шёпота. – Что-то, что может изменить историю. Что-то, что может перевернуть мир.
Александр насторожился, словно хищник, услышавший едва различимый шорох в траве. Он почувствовал, как внутри него просыпается надежда. Он подошёл к ним и представился, стараясь говорить спокойно и непринуждённо.
– Я историк, – сказал он, протянув руку. – Меня зовут Александр Дюбуа. И я интересуюсь археологическими раскопками, особенно теми, которые ведутся в Иерусалиме. Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я случайно услышал, что вы говорили о какой-то важной находке. Могу я узнать, о чем вы говорили?
Молодые люди переглянулись, словно решая, стоит ли ему доверять. В их глазах читалось недоверие и осторожность.
– Это секрет, – ответил один из них, после небольшой паузы. – Информация, которая не предназначена для посторонних ушей. Но если вам действительно интересно, если вы действительно ищете правду, приходите завтра вечером к Стене Плача. Там вы всё узнаете.
Александр колебался. Он не знал, стоит ли доверять этим людям. Они казались подозрительными и скрытными. Он не исключал, что это может быть ловушка. Но любопытство, жажда знаний и надежда на то, что он наконец-то сможет найти ответы на свои вопросы, взяли верх.
Скептицизм профессора из Еврейского университета, его холодный, отрезвляющий взгляд на его теорию, засел в голове Александра, как заноза, вызывая раздражение и сомнения. Он бродил по лабиринту узких улочек Старого города, словно пытаясь найти выход из своих размышлений, пытаясь выбросить из головы его слова, но они звучали снова и снова, эхом отдаваясь в его сознании: «Не стоит строить теорию на одних лишь предположениях. Наука требует доказательств, а не веры». Он понимал, что профессор прав, что его гипотеза пока остаётся лишь гипотезой, основанной на косвенных уликах и личных интерпретациях. Но он не мог отделаться от чувства, что он на правильном пути, что он близок к разгадке тайны, которая ждёт своего часа. Сомнения терзали его, разрывая между желанием верить в свою теорию и необходимостью оставаться объективным и беспристрастным учёным. Он чувствовал себя одиноким и потерянным в этом огромном, древнем городе, как будто он один против всего мира.