На втором этаже были оборудованы три кабинета, по одному на каждого члена семьи, в них находились личные библиотеки и прочие необходимые вещи для уединённого отдыха и творческой работы. Там же располагались три гостевые комнаты, со своими туалетными комнатами и вместительными гардеробными. На третьем этаже находились хозяйские спальни, и к каждой из них примыкали уютные гостиные для малых приёмов, а также туалетные комнаты и большие гардеробные. На этом этаже были размещены ещё одни гостевые апартаменты.
Жастин ещё не успела дёрнуть за цепочку, прикреплённую к дверному колокольчику, как дверь распахнулась и дворецкий протянул ей руку, чтобы помочь преодолеть пару ступеней. После этого он помог юной хозяйке снять накидку, шляпку, в то же время оповещая её о том, что родители с большим нетерпением ждут свою дочь в гостиной. Поднявшись на второй этаж и подойдя к двери отцовской библиотеки, Жастин тихонько её приоткрыла и стала наблюдать за родителями. Отец сидел за массивным бюро и что-то увлечённо читал. Его волнистые каштанового оттенка волосы слегка прикрывали наклонённое лицо. Красивой формы губы ярко выделялись на фоне коротко подстриженных усов и бороды. Отцу было сорок три года, но он был статен и красив. Матушка, удобно расположившись на канапе, просматривала журнал мод. Её изящная белокурая головка была украшена высокой причёской, в которую были вплетены искусственные фиалки. Лёгкое домашнее платье из голубого муслина плотно облегало её идеальную фигуру. В свои сорок лет она мало отличалась от своей дочери. Жастин обожала своих родителей и радовалась тому, что они, как ей казалось, ценят и уважают друг друга. Чтобы не испугать их внезапным появлением, она тихонько постучала в дверь и спустя пару секунд вошла в комнату.
Матушка встрепенулась и обратилась к дочери с явным упрёком в голосе:
– Милое моё дитя! Ну разве можно столь долгое время держать нас в неведении? Служба закончилась почти два часа тому назад. Мы с отцом уже хотели посылать за тобой. Поведай нам, что могло тебя так задержать.
– Простите меня великодушно за доставленное беспокойство, но утром я упоминала о том, что намерена остаться на исповедь.
– Но позволь, дорогая, что такого ты могла совершить, чтобы тебе понадобилось столько времени для исповеди? В самом деле, не посягнула же ты на национальные сокровища Версаля?