С Б. было что-то не так. Его борода спускалась прямо на шею. Среди клочков волос торчала какая-то острая штука, и она двигалась, когда он глотал. Б. громко рассказывал анекдоты и без конца тряс рукавами пиджака – они поблескивали, будто от масла. В анекдотах обязательно был кто-то жирный или тупой, и они совсем не смешили, как дедушкины. Он похож на грязный столб с объявлениями, подумала я.
– Мышка, ну ты чего скуксилась? – мама ласково заправила мне волосы за ухо, – мороженое будешь?
– А есть малиновое? – спросила я.
– Смотрите-ка, а у нас тут маленькая привереда! – засюсюкал Б. жутким голосом, и я схватила маму за рукав. Официантка чуть не уронила поднос со стаканами.
– Милый, перестань, у нее стресс. Девушка, у вас есть малиновое мороженое?
– Пломбир и крем-брюле, – буркнула официантка, нетерпеливо глядя поверх стаканов.
– Давайте пломбир, хосподи, – встрял Б., – это же просто мороженое, какая разница! Она у тебя всегда так капризничает? – зашептал он маме. Его губы возили ей по уху, а ей будто это нравилось.
Вечером мы поехали домой к Б.
От этого дома пахло подвалом. У входа висела фотография Б. с короной на голове, из-под нее торчали клочки обоев. Прихожая переходила в тесный коридор, по стене которого тянулись железные полки. Я вытянула шею и вздрогнула: коридор будто хотел всосать меня внутрь, пережевать своими полками, как зубами. Полки были забиты книгами, журналами и банками с какой-то бурой жижей, под потолком висел банный веник, а на полу валялось скомканное коричневое полотенце. С верхнего яруса свешивалась грязная игрушечная корова.
Под зеркалом в прихожей валялись бумажки, на каждой было написано: «Долговая квитанция». Надписи были красными, как милицейская мигалка. Сверху на бумажках стояли фигурки с выпученными глазами и какими-то штуками между ног.
Б. таскал через порог сумки, задевая меня по коленкам. «Ты планируешь тут остаться?» – спросил он и хлопнул меня по плечу. Хлопнул вроде весело, но рука у него была будто деревянная.
Я глянула в мутное зеркало: на мне была розовая куртка с помпонами, из-под локтя торчал улыбающийся Шарль-Перро. Отражение его черного носа попало под жирное пятно. Я представила, как Б. опирается одной рукой на зеркало, пытаясь расчесаться после детского шампуня. Во рту стало горько, глаза защипало, и я бросилась к маме.