Он поставил чайник, кивнул себе:
– Ага. Здрасьте, значит. Следующий раз сразу “чай будете?” спрашивать буду, чтобы нахуй совсем не отвалился от реальности.
Чайник вскипел, как положено – громко и чуть не в тему. Валентин налил воду в кружку, бросил пакетик, потом достал из пачки один печень – сломал его пополам. Ещё сломал. Просто так.
Прошёл обратно в комнату. Сел в кресло. Молча. Положил ногу на ногу. Отхлебнул. Слишком горячо. Но плевать.
Посмотрел на чай. Потом на стену. Потом в телевизор, где снова шло какое-то старое кино с глухими глазами.
Выдохнул. Медленно, через нос.
– Ну, значит, так. – начал он себе под нос. – Либо белочка пришла. Не звоня, не стуча. Либо барашки. Это когда уже не просто глюки, а целый зоопарк галлюцинаций с чаепитием.
Он отпил ещё. Помолчал. Посмотрел на штору – она слегка шевелилась, но, кажется, просто от сквозняка.
– Хотя, может, это не галюны. Может, это полтергейст. – продолжал он. – Такой… нежный, вежливый. Моет посуду, прибирает, чай не пьёт. Только тихонечко стонет за шкафом. Блядь.
Он усмехнулся. Безрадостно, но искренне.
– Хуже всего, что всё это – не самое херовое, что было за неделю. Вот серьёзно. Хуже – налоговая и бывшая. А тут – ну полтергейст. Ну и хуй с ним. Живём.
Он откинулся в кресле. Поднёс кружку ближе к лицу. Чай уже не обжигал.
– Ты, главное, посуду не перепутай. А то у меня там чашка, из которой только похмелье пью. С неё лучше не начинать. Там карма.
Пауза. Где-то в комнате щёлкнуло. Как будто в электрике. Или в голове.
Он не повернул головы. Просто сказал:
– Я, если что, не против сосуществования. Только чтобы без вот этих ваших демонических плясок, порчи и визга в полночь. У меня сосед, он и без вас орёт.
Молчание. Квартира слушала.
Он закурил. Первый дым вышел резким, как сквозняк в феврале. Он втянул воздух, погладил колени ладонями, сказал уже тише:
– И вообще… хоть кто-то в этом доме шевелится. А то я уж подумал, что мы все тут сдохли, и никто не заметил.
Чай кончился. Он посмотрел в кружку, как в зеркало.
И ничего не увидел.
Утро наступило, как всегда – без согласования. Проснулся он не по будильнику, а по организму, который сказал: вставай, Валёк, ты ещё не сдох.
Голова гудела. Во рту – пустыня. Под ребром – тревожная пульсация, как будто печень просила политубежище. Он сел, потёр лицо, посмотрел на серый свет из окна.