–Клянусь хвостом и усиками, такой великанше я должна казаться котенком, а малыш Ди – мышкой! Надеюсь, что меховую гаржетку они из меня не сделают! – подумала ЛУна и опять сомкнула веки.
– Если до завтра это чучело не превратится в сиамскую кошку, вознаграждения не будет, – изрекла Мадам, обратившись к Ури-Хамму, и выплыла из кухни, в сопровождении длинной и тощей Служанки с отвислым носом.
Добрая кухарка задумывается о судьбе малышы Ди
– Что же вы ничего не сказали о котенке? – спросила Кухарка, когда они с Ури остались в кухне наедине.
– Что я – сам себе враг?! Я притащил сюда этого крысеныша только потому, что мать не хотела с ним расстаться.
– Вы говорите так, будто разговаривали с бедной киской. Никогда не поверю, что такая красотка была бродячей кошкой, и вы подобрали ее на берегу.
– А какое мне до вас дело! А крысеныша я подкину кому-нибудь на обратном пути. Всего и делов-то!
Услышав это, бедная ЛУна задрожала всем телом и вскочила на лапы.
– Смотрите, смотрите! Кошка как будто поняла, что вы хотите сделать с ее котенком!
– Вы бы лучше помогли надеть на нее упряжку. А то ведь сбежит, бестия, и ваша хозяйка останется без артистки!
С этими словами Ури-Хамм одной рукой схватил ЛУну, а другой стал просовывать ее передние лапы в петли из ремешков. ЛУна, несмотря на слабость и головокружение, яростно отбивалась. Доброй Кухарке пришлось прийти Ури на помощь, поскольку она боялась, не повредил бы он кошке лапы или, того хуже, свернул шею.
Когда упряжка была надета, стало ясно, что на шее ЛУны оказалось кольцо ошейника, а второе кольцо охватило ее туловище за передними лапками. Кольца были соединены между собой и прикреплены к длинному поводку, который Ури-Хамм пристегнул к водосточной трубе. Бедная кошка совершенно обессилела после этой схватки, но продолжала стоять с выгнутой спиной и поднятым хвостом. Из горла ее вырывалось слабое шипение. В ответ ей из корзины в дальнем углу раздался писк котенка.
Ури уселся на прежнее место, а Кухарка осталась стоять напротив кошки, приговаривая:
– Тихо, тихо, милая. Я не отдам твоего сыночка Ури, оставлю его себе и буду сладко кормить. И постельку ему устрою на кухне возле теплой печки
ЛУна продолжала стоять, дрожа всем телом, но после этих слов на миг перестала шипеть и, как показалось Кухарке, посмотрела на нее с благодарностью.