Мало кто из призраков задерживался, но некоторых я уже узнавал. Дама, как я ее прозвал уже значительно позже, визуально была самая прозрачная, она не издавала ни единого звука, что еще больше вселяло ужас. Когда призраки говорили, шумели, устраивали свои шалости, всегда было понятно, что делать. К действиям адаптироваться легче всего. Но молчаливый взгляд… В нем было много напряжения. Бездействие пугало. Я не знал, ни чего от меня хотят, ни что будет дальше. Могло произойти все что угодно. И я ждал. Ждал несколько лет. Со временем я привык к ней настолько, что смог спать. Прерывисто, но уже лучше, чем раньше. Я ложился в постель, ждал пока появится Дама, смотрел на нее и медленно засыпал с мыслями о завтрашнем дне.
Все эти годы она молчала. До сегодняшней ночи. Я сам решился с ней заговорить. Подошел, посмотрел ей в глаза и прошептал свое боязливое «привет». Она мягко мне улыбнулась и пробормотала что-то невнятное. Нашего диалога я в точности не помню, но теперь я здесь вместе с ней, на дороге в какое-то странное место.
– Почему так медленно?
– Что с ним?
– Не знаю, снова не может проснуться. Я даже холодной водой обливала, все насмарку.
– Ладно. Давай посмотрю, что можно сделать.
Наконец-то мы остановились. Стена исчезла, я мог опираться на что-то кроме самой Дамы. «Как символично» – подумал я. Вокруг было просторно и громко. Воздух на вкус показался немного солоноватым. В нем витала холодная влага, которая сразу же обволокла кожу и расправила мои легкие. Дышать стало определенно легче, эта прохлада казалась приятной и до боли знакомой. Кажется, я знаю это место. Надеюсь, зрение восстановится быстро, и я пойму, что здесь за шум. Он врезался в уши со всех сторон резкими рывками. Разобрать что-то чёткое было сложно, но эта какофония не вызывала никакого ужаса, и даже наоборот – немного успокаивала ту тревогу, с которой я пробирался вдоль стены. Спуск, если это действительно он, был одновременно пугающим и уверенным. Я четко знал, что хочу убежать, довериться Даме. Но правильно ли я поступаю?
Женщины держали мальчика за руки и что-то бормотали. На щеке той, что помладше текли слезы. Обхватив себя, словно в объятьях или попытке отогреться, она встала и начала ходить из стороны в сторону, посматривая на другую женщину вместе с мальчиком. Было видно, что ей не терпится поскорее со всем справиться и заняться чем-то другим, «более правильным», что соответствовало ее изначальным планам. Она и не думала, что снова столкнется с попытками отобрать у нее мальчика. Она проходила это не раз. Впервые еще когда он был в утробе, потом сразу же после родов, а теперь вот снова. Но в этот раз происходило что-то иное, что женщина не могла описать словами. Он просто не просыпался. С тех пор, как они переехали в это место, мальчика словно заворожили стены. Он постоянно прятался в темных углах, утыкался в стены, сидел на подоконниках. Иногда приходилось отбирать у него книги, только чтобы он смог поиграть с остальными детьми. Другие мечтали, чтобы их дети были настолько тихими и любопытными, но женщину иногда это даже пугало. Мальчик говорил слишком взрослыми словами, его взгляд пронзал до самой кости. Ей казалось, что она разговаривает не с ребенком, а скорее собственным отцом, которому к тому времени перевалило за восемьдесят.