Под одобрительные крики толпы палач вернулся к левой руке, в этот раз он отрубил ее одним ударом у самого плеча. И снова душераздирающий крик, как и в первый раз, накрыл площадь, отражаясь от стен, полетел дальше за пределы городских стен, эхом откликаясь в горах. Так умеючи, не спеша, по очереди были отделены от туловища руки и ноги. Крик снова стих, но тело еще жило, дышало. Подходила кульминация казни.
Палач подошел к голове Вейва и одним ударом отсек ее. Отрубленную голову палач взял за волосы и поднял высоко вверх, толпа ликовала, а кровь с головы тонкой струйкой по руке стекала палачу под рукав. Одобрительные вопли толпы не стихали, помощники палача подняли колесо с расчлененным телом и поставили на обод, показывая толпе останки казнннного Вейва. Все разрубленные части были аккуратно привязаны кожаными ремнями, поэтому оставались висеть на своих местах.
Пришла очередь казни мага Дракариса.
Я не виновен, – обезумев от происходящего, закричал он толпе.
А мы сейчас это проверим, – с ухмылкой процедил сквозь корявые зубы палач, обращаясь к толпе он крикнул, – если не издашь ни звука, мы признаем твою невиновность.
В страдании не будет боли, главное, верь в спасение своей души, – склонившись к самому уху приговоренного к казни, выдыхая смердящий запах, прошептал палач.
Помощники палача грубо пихнули Дракариса в спину, он упал на колени. Руки подвязали в стороны за два столба. Дракарис сидел перед толпой на коленях, словно птица, раскинувшая крылья в стороны во время полета. Палач отложил топор, взял нож, тоже сел на колени за спиной приговоренного. Разрезал рубаху на две части и сорвал ее с Дракариса. Затем ножом стал разрезать кожу на спине, от шейных позвонков до копчика. Снял кожу со спины, раскрывая словно книгу. Превозмогая боль Дракарис молчал, кровавые слезы текли из его глаз. Затем палач достал совсем крохотный топорик, похожий на томагавк индейцев, аккуратно стал отделять ребра от хребта. Разрубалось одно ребро за другим, при этом палач старался не повредить внутренние части тела. Ребра раскрылись, из огромных кровоточащих ран палач осторожно достал легкие и положил их на плечи Дракариса. Легкие продолжали дышать, поднимаясь и опускаясь, словно сложенные кровавые крылья огромного орла. На площади стояла гробовая тишина, было слышно, как потрескивают факелы и костры. Казненный не издал ни звука, он так и остался сидеть в обличье орла, пока дух не покинул его.